Неукротимая

– Это случилось в ту пору, когда листва подернулась золотом, – медленно начал он, отхлебнув из чаши. Он рассказал Кочису о рейде за скотом, состоявшемся много лет назад, о столкновении с отрядом вооруженных ковбоев и о том, как он убил своего первого белого. – Вскоре после этого моих двоюродных братьев заманили в ловушку. Белые пригласили их к себе, напоили, а потом убили. Я был в составе отряда, который выступил в поход, чтобы отомстить за их неприкаянные души.

Он без труда нашел вигвам Кочиса. Вождь сидел снаружи, освещенный лунным светом. Он поднялся и обнял Джека.

– Кочис ждет тебя у своего очага, – сообщил Нахилзи, принимая поводья вороного. – Позволь мне позаботиться о твоем коне.

– Женщина, прекрасная, как рассвет в горах, с волосами цвета полуденного солнца.

– Вижу, боги хранят тебя, – заметил Кочис.

– Нет, – отрезал Джек, чувствуя себя предельно глупо. – Мне пришлось жениться на Кэндис, чтобы забрать ее у Хауки, одного из моих сородичей. Он захватил ее во время рейда. Она была уверена, что ее первый муж умер. – Джек нахмурился при мысли о Кинкейде.

– Если ты все еще хочешь эту женщину, почему не отобьешь ее, как это принято у апачей? Ты ее последний муж – значит, она твоя.

– Это трудный путь, если вообще возможный. Наступит день, когда тебе придется сделать выбор.

– Мы сожгли целый караван фургонов, пощадив только женщин и детей. Пленных не брали. В тот день я убил много мужчин и снял с них скальпы. Как и они сняли скальпы с моих двоюродных братьев. Но я не чувствовал себя воином. – Джек посмотрел в темные глаза Кочиса. – Эта резня отравила не только мое сердце и душу, но и тело. Меня вывернуло наизнанку. Никто не видел моей слабости – но я-то знал! Это было знамение богов. Я понял, что не могу сражаться против людей одной со мной крови. – Он помолчал. – Как и сражаться на их стороне.

Тягостное молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев, повисло в вигваме.

– Нет, – всхлипнула она. – Ты ошибаешься.

Он никак не ожидал того, что произошло в следующее мгновение. Коротко всхлипнув, Кэндис кинулась ему на грудь. Лихорадочно прижимаясь к Джеку, она плакала и повторяла его имя:

Глава 47

Забыв обо всем, Джек смотрел в темно-голубые глаза, наполненные болью и надеждой, на слезы, струившиеся по ее щекам. Он склонил голову и коснулся губ Кэндис. Она с жаром откликнулась. Их языки соприкоснулись. Джек застонал, признавая полную капитуляцию, и припал к ее губам в требовательном поцелуе.

Тяжело дыша, он рухнул на нее. Сердце его неистово колотилось. Джек медленно возвращался к реальности. Кэндис! Кэндис, которая предала его. Кэндис, которая предпочла ему Кинкейда. Кэндис – шлюха в борделе. Он поднял голову и посмотрел на нее.

Все его существо ликовало, тело пульсировало от неистового желания. Не прерывая поцелуя, они упали на постель. Все было забыто – и гнев, и ненависть. Кэндис выгнулась, обхватив Джека ногами и прижимаясь к его вздыбившемуся естеству. Их охватила страсть.

Руки Кэндис обхватили его сзади. Джек оцепенел, ощутив прикосновение ее мягкой груди. Кэндис сотрясалась от судорожных рыданий.

– Шлюху, которая к тому же является моей женой, – уточнил Джек и покачнулся от захлестнувшей его боли.

Он двигался мощно и уверенно, совершая головокружительное восхождение к вершинам экстаза.

Отпрянув от него, Кэндис прикусила губу.

Джек замер у двери, прислонившись к ней спиной. Он ненавидел Кэндис, ненавидел себя, сознавая, что не может взять ее в таком состоянии. Джек испытывал холодное бешенство, смешанное с почти животным желанием.

– Я пришел сюда, чтобы найти себе шлюху, – хрипло сообщил он. – И кажется, я нашел ее.

– Я люблю тебя, Джек.

Тысячи вопросов пронеслись в его мозгу вопреки всей очевидности того, что он видел собственными глазами. Оторвав цеплявшиеся за его шею руки, он отшвырнул ее от себя. Кэндис повалилась на кровать. Приподнявшись на локтях, она уставилась на Джека.

Он бесцеремонно протащил ее по коридору, втолкнул в комнату и захлопнул за ними дверь.

– Что скажешь, шлюха?

Кэндис вторила ему, требовательная и неутомимая, ногти ее впивались ему в спину, царапая рубаху. Она первая достигла вершины. Джек ощутил трепет ее тела, резкое сокращение ее внутренних мускулов. С коротким стоном Кэндис оторвалась от его губ. Джек увидел ее лицо, искаженное страстью, а затем потерял ощущение времени.

Он повернулся и раскрыл объятия. Ничто на свете не казалось ему более естественным, чем прижать Кэндис к своей груди и зарыться лицом в ее волосы. Она застонала и взглянула на него.

Слияние лишило Джека рассудка. Ничего не осталось в целом мире – только он и она.

– Кэндис! – воскликнул он, прижимая ее к себе. – Кэндис!

– О Боже! – с мукой в голосе воскликнул он и повернулся к ней спиной, уткнувшись лицом в дверь.

Кэндис тяжело дышала, приоткрыв рот и не сводя с Джека расширившихся глаз.

Она была так дьявольски прекрасна. Из припухших губ вырывалось неровное дыхание, черные ресницы подрагивали, золотистая кожа сияла. Кэндис открыла глаза. В них сверкали слезы.

– Джек, Господи, Джек, о Джек…