Неукротимый, как море

Внезапно жизнь Ника вновь стала простой и ничем не омраченной. Внезапно он вновь превратился в юное и беззаботное существо. Возня и грызня, всяческие увертки, ложь большая и маленькая – ничего из этого уже не существовало в крошечной вселенной, что помещалась в деревянном домике на краю океана. Широкая кровать с латунной спинкой стонала и покряхтывала под напором безудержного счастья, которое звалось Самантой Сильвер.

Лаборатория Саманты представляла собой квадратный домик на сваях, построенный прямо над водой. Здесь вечно царило мягкое гудение электронасосов, смешанное с плеском крошечных волн и бормотанием пузырей.

Помещение было заставлено доброй сотней резервуаров, напоминавших небольшие аквариумы для золотых рыбок, а над каждым из них висели сложные устройства из трубок, склянок и электропроводов.

Ник легкой походкой приблизился к ближайшему аквариуму и заглянул внутрь. Там находился один-единственный, но очень крупный моллюск, который в данный момент обедал, поскольку обе створки раковины были широко распахнуты – виднелась розовая плоть и кружевные жабры, колыхавшиеся в потоке прокачиваемой, профильтрованной морской воды. К каждой створке шли тонкие медные жилы, приклеенные каплями полиуретановой мастики.

Саманта встала рядом и прикоснулась к плечу Ника.

– Зачем все это хозяйство? – спросил он.

Вместо ответа девушка переключила тумблер. Установленный над аквариумом белый барабан тут же пришел в движение, и после нескольких пробных подергиваний перо самописца принялось вычерчивать регулярную картинку: нечто вроде волны с двумя неравновеликими гребнями.

– Мы за ним подслушиваем и подглядываем, – сообщила Саманта.

– А, ты работаешь на ЦРУ? – шутливо нахмурился Ник.

– Это кардиограмма. Я снимаю электрические сигналы его сердца – оно крошечное, едва ли с миллиметр в поперечнике, однако при каждом сокращении меняется сопротивление мышечной ткани, тем самым заставляя двигаться перо датчика. – Девушка пару секунд внимательно изучала кривую. – Здесь у нас очень крепенький и жизнерадостный индивидуум по имени Spisula solidissima.

– Его так зовут? – удивился Ник. – Надо же, а я думал, это просто двухстворчатый моллюск.

– Положим, двустворчатых моллюсков существует пятнадцать тысяч разновидностей, – внесла поправку Саманта.

– Ну вот, умудрился выбрать себе в подружки высоколобую умницу, – шутливо посетовал Николас. – И чем же интересно его сердце?

– Сердечко этого моллюска можно считать самым дешевым и надежным инструментом для измерения степени загрязнения из всех доныне изобретенных... а вернее, – поправила она себя без претензии на фальшивую скромность, – обнаруженных, поскольку честь этого открытия принадлежит лично мне.

Взяв Ника за руку, девушка повела его вдоль длинного ряда аквариумов. нию среды обитания, и характер сердечных сокращений практически мгновенно откликается на присутствие посторонних элементов или химикатов, как органических, так и минеральных, причем в таких ничтожных концентрациях, что для их выявления потребовался бы высококвалифицированный специалист со спектроскопом.

Николас почувствовал, что его вежливо-безразличное отношение начинает перерастать в подлинный интерес по мере того, как Саманта занималась приготовлением образцов из типичных загрязняющих агентов, пристроившись на одиноком лабораторном столе этого крошечного, беспорядочно загроможденного научного мирка.

Саманта подняла одну из пробирок:

– Вот здесь, к примеру, содержатся ароматические углеводороды, самые токсичные элементы сырой нефти... а вот тут... – она показала другую пробирку, – ртуть в концентрации сто частей на миллион. Тебе доводилось видеть фотоснимки людей-«овощей» и японских детей, у которых с костей сползает мясо? Помнишь инцидент в Минамата? Это из-за ртути. Веселенькая штука.

Саманта продемонстрировала следующую пробирку:

– Вот ПХБ, полихлорированный бифенил, побочный продукт электроэнергетики, река Гудзон переполнена этой мерзостью. А тут тетрагидрофуран, циклогексан, метилбензол... промышленные химикаты, но пусть их высоконаучные названия тебя не усыпляют. Наступит такой день, когда и они появятся на первых полосах газет – вместе с именами очередных жертв: впавших в кому людей или новорожденных без рук, без ног... – Она показала на другие пробирки: – Мышьяк, старомодная отрава в духе Агаты Кристи. А вот здесь... О, здесь у меня настоящая сволочь, не знающая себе равных, – кадмий. В форме сульфида он очень легко абсорбируется живыми организмами. В концентрации сто частей на миллион он столь же смертелен, как и нейтронная бомба.

Саманта перенесла поднос с химикатами к аквариумам и включила ЭКГ-мониторы. Каждый из самописцев рисовал нормальную кривую с двумя горбами, характерную для здорового моллюска.

– А теперь смотри, – вскинула она палец.

Тщательно следя за соблюдением условий эксперимента, девушка капала слаботоксичные растворы в системы рециркуляции воды: разные химикаты в разные аквариумы. изменения, они так и будут питаться и размножаться, и лишь через продолжительное время проявятся симптомы биоорганического отравления.