Неукротимый, как море

– Мне показалось, ты чем-то взволнована. зрачках серых холодных глаз прятался страх, а душевное напряжение выдавалось подрагиванием желваков на скулах.

Приглядевшись впервые за несколько месяцев, Шантель увидела, насколько он обтрепался. Длинные, некогда изящные пальцы стали костистыми и не находили себе места. Вокруг рта появились новые жесткие линии, между бровями залегла хмурая складка. Кожа в уголках глаз пошла сеткой тоненьких трещин, словно старая краска, и лишь многолетний горнолыжный загар прятал эти изъяны, которые становились очевидны при внимательном осмотре. Впрочем, в нем оставались еще силы прямо встретить ее взгляд.

– Из того, что ты вчера мне сказала...

Она подняла руку, требуя молчания.

– Как раз это не срочно. Сейчас я просто хочу показать тебе всю важность происходящего. И первейшим, наиглавнейшим вопросом является вот какой: что именно ты сделал с моими акциями, а также с акциями всего трастового фонда?

Пальцы Дункана замерли.

– В каком смысле?

– Я хочу, чтобы аудиторы, причем назначенные лично мной, немедленно...

Он пожал плечами:

– На это требуется время, Шантель, и вряд ли я прямо сейчас смогу перепоручить тебе контроль за акциями.

Дункан произнес это очень ровно, даже небрежно. Прежний его страх словно испарился.

У Шантель отлегло от сердца. Что, если жуткая повесть, рассказанная Николасом, была сказкой-страшилкой? Что, если опасность существует только в его воспаленном воображении? В конце концов, «Флотилия Кристи» громадна, необорима...

– Во всяком случае, не сразу. Прежде всего ты должна доказать мне, что передача контроля будет действительно в интересах компании и трастового фонда.

– О нет, ничего я доказывать не обязана, ни тебе, ни кому-либо другому, – с ходу отмела она возражение.

– Только не на этот раз. Ты сама назначила меня...

– Свою доверенность я могу отменить в любом суде.

– Хм. Наверное. Однако, Шантель... Неужели ты и впрямь хотела бы тащить эти дрязги в суд? Да еще в такое время? как танцовщица. Черный шелк ее брюк не скрывал красоту ног, туфли из мягкой кожи на плоской подошве делали Шантель еще миниатюрнее, тонкая золотая цепочка подчеркивала стройность ее осиного стана. – Ты знаешь, что я ничего не боюсь. – Она стояла прямо над ним, выставив обвиняющий перст с ноготком, покрытым алым лаком – цвета крови, плеснувшей из распоротой артерии. – Это как раз тебе следует бояться.

– Ладно. В чем конкретно ты меня обвиняешь?

И она рассказала ему, непринужденно перечислив гарантии, выданные трастовым фондом, сделки с акциями, в том числе по фактам передачи, выпуска и размещения под залог в пределах всей дочерней сети «Флотилии Кристи», затем перешла к списку страховщиков, которые, как показало расследование Николаса, участвовали в перекрестном и многослойном страховании «Золотого рассвета»...

– Так вот, дорогой Дункан, знай, что когда мои аудиторы закончат, суд не только вернет мне контроль над акциями, но и скорее всего пропишет тебе лет пять исправительных работ. К таким вещам, как ты сам знаешь, относятся очень серьезно.

Он улыбнулся. Нет, в самом деле! Взял и улыбнулся. В Шантель забурлила ярость; веки дрогнули, и чуть побледнели гладкие, смуглые скулы.

– Не смей ухмыляться, – прошипела она, – или я тебя в порошок сотру.

– О нет, – легко сказал он, – уж это вряд ли.

– Ты что, решил все отрицать?! – взвилась Шантель.

Дункан прервал ее, подняв ладонь. Нахально улыбаясь и покачивая своей неотразимой головой, он произнес:

– Ничего я не отрицаю, любовь моя. Наоборот, я готов признать свою вину... и кое-что еще. Очень даже много чего еще.

Он щелчком отбросил окурок, который злобно пшикнул в голубых волнах яхтенной бухточки. Пока Шантель смотрела на мужа, потеряв дар речи, он обыгрывал возникшую паузу как опытный актер, привередливо копаясь в золотом портсигаре, после чего картинно раскурил очередную сигарету.

– Вот уже несколько недель я абсолютно достоверно знаю, что кто-то пытается сунуть нос в мои дела. – Он выдул длинный синий плюмаж сигаретного дыма и игриво вздернул бровь. От этого издевательского жеста ярость Шантель только усилилась, однако сейчас к ней почему-то стала примешиваться неуверенность, даже страх. – Не так уж много времени потребовалось, чтобы разобраться с ниточками. Они и привели меня к некоему коротышке из Монте-Карло, который зарабатывает себе на жизнь промышУникум в своем роде. Я сам прибегал к его услугам; более того, именно я рекомендовал его Николасу Бергу. – Дункан хмыкнул, снисходительно покачивая головой. – Ах, какими глупостями приходится порой заниматься... Да, так вот. Берг и Лазарус. Связать эти два имени было проще простого. Я предпринял собственное расследование, чего там такое они про меня разнюхали, но, по моим оценкам, Лазарус нашел не более четверти ответов. – Он доверительно наклонился, и в его голосе вдруг звякнул металл новообретенной власти. – Видишь ли, дражайшая моя Шантель, я тоже, наверное, уникум. Концы прячу так, что их никто и никогда не найдет.