Неуловимая реальность. Сто лет русско-израильской литературы (1920–2020)

«И/е_рус. олим» (2003) Михайличенко и Несиса – это яркий пример реализма-4, что выражено уже в самом названии романа, соединяющем название города (в котором распознан «русский» корень: Ие-рус-алим), название сообщества («рус[ские] олим», то есть репатрианты) и форму адреса веб-сайта, что указывает на трансформацию бытия в пространстве и времени в «бытие в сети» или даже в «бытие-сеть» [Ferraris 2014: 25–28]. Он повествует о группе друзей, выходцев из бывшего Советского Союза, ныне проживающих в Иерусалиме. Они пишут романы и стихи, активничают в социальных сетях, пишут картины, играют в ролевые игры, гоняются за чудовищами или пытаются скрыться от них, влюбляются и погибают. В отличие от многочисленных героев emigre litterature, таких, например, как герои книги Леонида Левинзона «Дети Пушкина» (2015), они озабочены не бытовыми или социальными эмигрантскими проблемами, а коммуникацией с той культурой, в которой они обитают. Впрочем, эмигрантский дискурс не исчезает вовсе; просто он становится частью виртуальной окружающей среды. Эта среда состоит из элементов пяти типов: 1) люди и животные из плоти и крови; 2) элементы киберпространства, включая киберличностей (людей, действующих в интернете под собственными либо вымышленными именами-аватарами), кибермашины и киберинституции (сайты, серверы, компьютерные программы); 3) эмпирические элементы иерусалимского ландшафта и архитектуры (дома, улицы, автомобили, пещеры, храмы); 4) элементы исторического, социального, символического и мифологического ландшафтов Иерусалима (исторические события и личности, актуальные политические личности и институции, сказки, легенды, мифы); 5) письменные литературные, фольклорные, философские и исторические источники. Все эти элементы включены в единый «интернет всего», сообщаются друг с другом, подменяют друг друга, перетекают один в другой, служат друг для друга источниками символических обменов и конфликтов, составляя тем самым единую неокультурную (четвертую) реальность, в которой объединены все сферы «жизненного мира», гипергуманистическую, поскольку в ней, как в мифе, все оживает и становится личностью – чудесным образом одновременно и эмпирической, и трансцендентальной.

Ни один из обитателей этой реальности не может быть ни полностью эмпиричен, ни абсолютно метафизичен, и потому коммуникация между ними приобретает характер магии. Так, например, в духе классического магического реализма один из героев романа занят поисками некоего мифического льва, грозящего покою города и самому его существованию, в то время как другие герои пытаются зачать и родить Мессию. В духе нового, сетевого магического реализма один из главных героев романа, кот по кличке Аллерген, превращается в сетевой аватар и становится участником творческого интернет-сообщества. Хотя в плане понимания современной культуры роман близок к книгам Виктора Пелевина, он существенно отличается тем, что не пересекает границу фантастического, граница между реальным и воображаемым остается незыблемой, хотя иногда она и пересекается сознанием тех или иных персонажей, в их видениях или в придуманных ими мифах. Подлинный магизм проявляется здесь, скорее, в самом характере коммуникации в неокультурной сети. Герои общаются с культурными объектами всех пяти вышеперечисленных типов, говорят с ними на общих языках, живут среди них, как в родной, неонативной стихии, однако суть этой культурной коммуникации всегда отчасти остается в тени, как работа компьютера во многом скрыта от его пользователя. Магичен тот путь, которым кот попадает в компьютер; магично то воздействие, которое иерусалимский лев оказывает на жителей города; магично то, как в героях воплощаются исторические личности во время ролевой игры в исторический экстрим; магично то, как тысяча жен царя Соломона воплощаются на полотнах художника; магично то, как кот превращается во льва, лев – в сфинкса, а сфинкс – в город.

Литературная сказка также служит целям реализма 4.0. Сказки Дениса Соболева, объединенные во фрагментарные романы «Иерусалим» (2005) и «Легенды горы Кармель» (2016), функционируют как диссипативные микросообщества и магические коммуникативные устройства. Многие из его героев – эмигранты, однако эмигрантские темы служат не более чем фоном для развертывания широкомасштабной культурной сети, точнее, становятся частью ее blockchains. У Соболева, в отличие от Михайличенко и Несиса, эта сеть почти не включает собственно интернет. Но тем более важно, что его мир обладает свойствами киберпространства, организованного как диссипативная структура в хаотической системе. Для Соболева неокультурная сеть – не маньеризм, не литературное излишество или красивая идея, не просто резервуар интертекста, цитат, поэтических техник и экзотических образов, а сама онтологическая основа существования.