Неуловимый граф

- И все же я ни о чем не жалею! - возразила Калиста. - Я многое узнала о людях; об их доброте, мужестве и стойкости. Я увидела также, как нежно, всей душой можно любить животных и заботиться о них! - Голос ее потеплел:

- Например, укротитель тигров по-настоящему любил своих зверей: на арене они рычали и казались очень свирепыми, а он мог спокойно сидеть в их клетке, расчесывая им шерсть и беседуя с ними. Девушка улыбнулась. - Цирковые артисты называют своих диких питомцев "кошками", и те действительно ведут себя в точности так, как милые и добродушные домашние кошки!

- Я по-прежнему нахожу, что вы вели себя крайне безответственно и безрассудно, - заметил граф, - и в то же время я восхищаюсь вашим мужеством. Не могу себе представить, чтобы какая-либо другая женщина из моего круга могла бы работать в цирке да еще и получать от этого удовольствие!

- Мне нравилось, когда Кентавру аплодировали, - призналась Калиста, - и было что-то очень трогательное в том, как детишки визжали от восторга, когда он, по ходу номера, доставал из кареты мешок с золотом и нес его нищему старичку в лохмотьях.

- Как вам удалось научить его всему этому?

- Кентавр понимает все, что я ему говорю. Граф засмеялся:

- В одном я совершенно уверен, Калиста, - любой человек, который полюбит вас, - включая и вашего собственного мужа, - вскоре поймет, что самый опасный его соперник в борьбе за ваше сердце - Кентавр!

Калиста как-то странно посмотрела на него, и граф, желая загладить неприятное впечатление от своих нескромных и назойливых расспросов, спросил с улыбкой:

- Вы сказали, что цирковые артисты называют диких животных, вроде тигров и львов, "кошками". Наверное, у них вообще есть свой жаргон?

- Коко объяснил мне, - ответила Калиста, - что в каждой стране у цирковых артистов есть свой, особый язык, который знают только они. Это тайный язык, который не могут понять посторонние, и цирковые ревниво берегут его секреты.

- Почему? - поинтересовался граф.

- Для того чтобы спокойно обсуждать свои дела в присутствии "зануд", - то есть чужаков, вроде вас; вы можете находиться рядом и не понять ни слова из того, о чем они будут говорить.

- Я вижу, у вас появился новый материал для вашего альбома, - улыбнулся граф. - Вы можете привести примеры?

- Скажем, цирковых собачек называют "брехунами", - стала вспоминать Калиста. - "Палари" означает "говорить", а "донна" - женщина.

- Происхождение этих слов легко угадать, - сказал граф.

- Коко говорил, что цирковой язык в Англии представляет собой смесь цыганского и итальянского с добавлением сленга и различных перевернутых жаргонных словечек - просто берут какое-нибудь слово и произносят его с конца, понимаете? Есть слова из "романи" - языка восточных цыган.

- Понятно, - сказал граф. - А еще?

- "Денари" - значит "деньги", - продолжала Калиста, - "плевый" в смысле "легкий, простой" прямо произошло от цыганского слова, но в их языке оно означает что-то хорошее. Артисты-цыгане кличут лошадей "серыми", в то время как большинство цирковых именуют их "саврасками". - Калиста засмеялась. Пожалуй, я нарушаю кодекс чести, выдавая вам их секреты;

Коко наверняка не одобрил бы моего поведения. Кстати, всех клоунов называют "малышами".

- А Коко знал, кто вы? - спросил граф.

- Нет.

- Почему вы не сказали ему? Вы ему не доверяли?

- Не в этом дело. Просто я подумала, что это будет звучать довольно глупо и хвастливо, если я скажу, что убежала из дома, потому что мама хотела выдать меня замуж за графа! Когда он увидел вас, лежащим без сознания, и спросил у меня, кто вы, я ответила, что вы - мой муж!

- Весьма разумно, - одобрил граф, - тем более что вы только слегка опередили то событие, которое все равно вскоре произойдет.

Калиста встала с постели, где она сидела, играя в шахматы с графом, и подошла к окну.

Он молча смотрел на нее. Отвернувшись, она сказала:

- Доктор говорит, что завтра вы уже можете встать и что уже достаточно окрепли, для того чтобы ехать в карете.

- Я знаю, - ответил граф, - но мне хотелось бы совсем твердо стоять на ногах и чувствовать себя полным сил и энергии, прежде чем я предстану перед вашей матерью и вынужден буду принимать поздравления.

- А это обязательно? - упавшим голосом спросила Калиста.

- Без сомнения, если только вы не собираетесь навсегда остаться в этой жалкой гостинице или скрываться в других, вроде этой.

- Вам не терпится вернуться в ваши имения, к вашим лошадям и, конечно, к общественной жизни, к политике? - Граф ничего не ответил. Помолчав минутку, Калиста сказала:

- Вы не забыли, что коронация назначена на двадцать восьмое, через неделю?

- Начисто забыл, - признался граф. - Не могу сказать, чтобы это было для меня событием чрезвычайной важности, которого я ожидал бы с нетерпением.

- Вам необходимо окончательно поправиться к этому дню.

- Вы правы. Простоять пять часов на ногах в Вестминстерском Аббатстве это испытание не для слабых!

- К тому времени вы уже достаточно поправитесь, - уверенно сказала Калиста.

- Надеюсь, - ответил граф.