Неуставняк. Книга 1

Мы небольшой группкой засланы к понтонёрам. Я и Костя с носилками, остальные шесть с бурыми от растений руками и со святой верой, что это безумие всё равно закончится, бежим — ритм пойман, шаг един, скорость умеренна. Навстречу бежит незначительная группка однополчан, которая переносит в вёдрах белила для окраски в части стволов многочисленных деревьев. Им для поддержания скорости и чтоб не расплескать жидкое белое наполнение вёдер, приходится держать их впереди себя на вытянутой руке. Сбоку это походило на действия ишачков, которые бегут за привязанной впереди морковкой. Может, это и смешно, если снять фильм в стиле Чарли Чаплина, да ещё опрокинуть одного из них, но это не фильм, и никто не упал.

Мы профессионально научились выполнять бестолковые команды. У каждого в груди — в сердцах неукротимых потомков бунтовщиков и исполнителей трёх российских революций — назревал бунт. Мозговой центр этой аграрной коммуны явно не предусмотрел надвигающиеся революционные события. Мелкими диверсионными группками мы были засланы в пределы чужой части, чтоб на подступах к нашей уничтожить все одуванчики, вскопать круги под чужими деревьями и покрасить их стволы, а также проредить кустарник пограничной зоны.

В первый раз, пересекая границу смежных подразделений, мы и не представляли, что жизнь солдата может быть без бега и дурацкого самопожертвования. Там, в чужих пределах, «жизть» была спокойна и размеренна. Сержанты с солдатами ходили парами, даже под ручку. Подразделения перемещались размеренным шагом. Вежливые старослужащие ставили себя ниже, чем воины нашего призыва, которых везде пропускали вперёд. Правда, сапоги у молодых почему-то были не первого дня носки: каблуки сношены, голенища смяты, да и повседневная одежда на некоторых выглядела словно на вырост. Разве что иногда, за редким исключением, какой-нибудь молодой солдат пролетит быстрее пули, и всё, тишь да гладь. Одуванчики не рвут, деревья не красят. Что-то неправильно в нашем королевстве — умы стали вскипать, заставляя шептаться и косить взгляд. Ужели вся наша служба — это прошлогодняя листва или сегодняшнее поле?!

Ветер революции принёс перемены утром четвёртого дня, сломав укоренившийся в сознании стереотип.

Вылетев на утреннюю зарядку чуть ли не самым первым, я на месте нашего построения увидел неизвестного мне офицера, одетого по форме номер два — он стоял и ожидал, когда рота построится.

— Рота! Равняйсь! Смирно! — Мы выполнили команду, а сержант, резко повернувшись на каблуках, чётким строевым шагом подошёл к стоящему по стойке смирно офицеру. — Товарищ прапорщик, первая рота для проведения утренней зарядки построена. Заместитель командира первого взвода сержант Костров.

— Здравствуйте, товарищи солдаты! — произнёс доселе неизвестный нам командир.

Сержант сделал шаг в сторону и повернулся к строю лицом.

— Здравия! Желаем! Товарищ прапорщик! — Наше приветствие подхватили другие подразделения части, которые в эту же секунду приветствовали своих командиров.

Вездесущие воробьи стайками заметались по территории части.

— Вольно! — скомандовал прапорщик.

— Вольно! — повторил в тон ему сержант.

— Сержант Костров! Встать в строй!

— Я! Есть! — Сержант строевым шагом проследовал к голове колонны и, развернувшись на месте, замер.

— Ну что, сынки, устали бороться с флорой? — Прапорщик улыбнулся.

Строй молчал, так как не был обучен отвечать на подобные вопросы.

— Скажем так, курорт окончен, начинается служба! Подразделение, нале-во!

— Вот ничего! себе курорт! — тихо подал голос Костя, когда мы делали поворот.

У него от носилок образовалась мозоль во впадине между большим и указательным пальцами, и он с содроганием думал о предстоящих занятиях на турнике и брусьях. Почти все были с порезами о траву, которые набухали красной полосой вдоль раны. Не разгибаемые часами спины стали деревенеть, и ломота в пояснице не проходила.

Мне повезло, но некоторые жаловались, повышая голос в присутствии сержанта, а тот словно ослеп и оглох.

— Рота! Бегом! По большому кругу! Марш!

Рота резво двинулась вперёд.

Большой круг — это полтора малых. Пробежав три четверти малого круга, мы повернули направо и вбежали в доселе неизведанную часть нашего городка.

Слева стоял большой белый склад, справа — простирался сад фруктовых деревьев, посаженных так редко, что между ними можно было играть в мини‑футбол. Тылы кирпичных сараев ограничивали пределы сада и нашей части. По кладке видно было, что они возводились не единовременно, но покрашены были однотонно — в белый цвет. Склад кончился через двести метров, и мы повернули налево. Впереди маячил обширный автопарк. Ещё метров двести пятьдесят в его сторону и, повернув налево, мы возвращаемся на малый круг. Добавочка в шестьсот пятьдесят метров составила расстояние в тысячу двести метров.

До этого каждое утро мы пробегали чуть больше одного такого круга, теперь, замкнув его, бег продолжился.