Неуставняк. Книга 1

На тренировках в секции нам иногда приказывали идти гусиным шагом, но там можно было немного и посачковать — достаточно приподнять свой зад и перейти на ходьбу на полусогнутых. А тут нет: «Высоко сижу, далеко…» — груз каждого должен быть одинаков, а твои претензии — лишь собственная блажь.

— Гуськом! Гуськом, команда была. Так! Кто устал, может прыгать по-лягушачьи!

«Ура! Прыгать легче!» — быстро начинаю соображать и, резко подавшись вперёд, прыгаю. Руки, как маятник, рвутся назад, чтоб помочь выбросить тело: «Ура! Так легче!»

— А кто разрешил руки с затылка снимать!?! Руки всем на затылок! Что?! Кто‑то не слышит!?! Сейчас повторим! Потренироваться решили!?! — Раздражённый голос прапорщика напоминает раздосадованного родителя, когда его не слушает ребёнок.

Мы быстро решаем, что не стоит ему сейчас докучать, и следующий прыжок делаем с застёгнутыми на затылке руками. Теперь прыжок получается меньше шага, но всё же при прыжке кровь из верхнего отдела ноги смогла перелиться в нижний, и напряжение мышц голени ослабло, что принесло некоторый успокаивающий эффект. Нам нельзя не выполнить этого упражнения, а то придётся его повторять снова и снова, но нам позволено менять шаг, и только теперь ты понимаешь значение поговорки «Хрен редьки не слаще».

Так и стали мы вразнобой пробираться до цели. Мы словно играли в салочки: тот, кто салит — тот лягушка, кто убегает — тот гусь. Сраных двадцать пять метров мы преодолевали минуты три. Кто-то заканчивал это упражнение ползком на коленках, а кто-то, ковыляя по-гусиному, опирался то на правую, то на левую руку, но нарушить строй никто не отважился. Прапорщик оценил наше стремление к цели, и повтора не последовало

— Ну что?! Отдохнули? — В его голосе нет ни сострадания, ни издёвки. — Рота! В колонну по три разобраться. — Быстрее! Быстрей! Рота! Бего-о-о!

«Боже, какой „Бего-ом?!“. Куда „…Арш!“? Он что, с ума сошёл?! Куда бежать?! А ноги?!» — пока эти, и не только, мысли роились в голове, руки сами согнулись в локоточках, тело подалось вперёд, и по команде «М-арш!» ноги сделали первый шаг, и бег начался снова.

Бежать было невообразимо трудно, но прицельная мушка вела вперёд, и мы, как заколдованные, двигались за ней. Дыхания не хватало, лёгкие готовы были выпрыгнуть изнутри, глотка и нёбо пересохли. Ноги уже не поднимались, а только скользили вдоль земли. Шаркать уставшими ногами неэффективно — это создаёт дополнительное трение, а оно влияет на скорость. От усталости все сгорбились, это не уменьшало сопротивление воздуху, просто так проще — согнутое и выдвинутое вперёд тело влечёт за собой ноги, которые требуется только переставлять. Держать прямо голову уже не удаётся, мышцы шеи по какой-то причине тоже устали, но и на грудь её не положить, так как согнутая шея сразу уменьшит дыхательный проход. Вот и бежим сгорбленными с качающимися из стороны в сторону головами. А раз голова опущена, то смотреть приходится только под ноги, но это занятие утомительное, и притом, не видя перед собой цели, приходится поднимать глаза, закатывая их прямо под брови.

Бег закончился возле нашего расположения. Остаток расстояния до плаца мы проследовали пешим шагом, чтоб восстановилось дыхание, а уставшим нашим мышцам дать вдоволь кислорода. При этом начинали болеть и шея, и глаза.

— Раз! Раз! Раз, два, три! — Прапорщик решил нас приободрить, чтоб придать нашему строю более организованный вид. — Подтянись! Раз! Раз! Раз, два, три!

Мы прошли в сторону плаца уже половину расстояния, и эта команда напомнила, что мы всё ещё в строю. Задние зашаркали ногами и стали подтягиваться, а передние начали перестраивать свой шаг, чтоб снова двигаться в ногу.

— Раз! Раз! Раз, два, три! Рота, смирно! — Прапорщик явно издевался.

Нам следовало перейти на строевой шаг, а руки прижать вдоль тела по бокам. Ногу требовалось поднять на положенные десантные тридцать пять сантиметров.

«Боже! Это конец! Какое смирно! Мой живот!!! А-а-а!» — Мышцы живота были так натянуты, что поднять ногу выше половины голенища впереди идущего не получилось. Многое я произношу мысленно, и если вы сообразительны, то сможете сами отличить сказанное от подуманного.

— Равнение! На! Право! — Прапорщик шагал впереди строя, прижав руки вдоль тела и повернув голову направо.

Мы выполнили данную команду, при этом, видя перед собой пример командира, так же, как и он, при повороте склонили голову чуть вперёд — строй поплыл, чеканя шаг, шторм плеч прекратился. На берегу стоял майор в кителе под портупеей и отдавал подразделению честь.

— Вольно! — послышался голос незнакомого командира.

Старания прошли даром — ему явно не понравилось наше прохождение перед ним, так как команда «Вольно!» прозвучала замученно поздно, когда мы уже входили на плац.

— Вольно! — спопугайничал прапорщик, и мы, ослабив шаг, повернули головы вперёд.

Послабление было недолгим — по входу на плац, нас вновь заставили перейти на строевой шаг, и мы, кто как, высоко поднимая ноги, проследовали к свободному месту.