Неуставняк. Книга 1

В это время на плацу стояли четыре подразделения: два крупных, наверное, роты, и пара мелких — по взводу.

Те, кто уже находился на плацу, приняв стойки, производили замысловатые движения, похожие на тренировку каратистов. Перед каждым подразделением стоял старший командир по форме одежды номер два и, умело двигая телом, бил ногой или рукой в воздух, предполагая, что именно там находится его противник, а остальные с заметным запозданием повторяли за ним движения на счёт, который он произносил. Дойдя до Пятнадцать[18], все вставали в полный рост с опущенными вдоль тела руками и нешироко расставленными ногами. Только у одного взвода получалось всё чётко и слаженно, движения остальных походили на проветривание потёртостей с потугами на выбивание виртуальных ковров.

— Разойдись!.. Рота-а! Для выполнения спецкомплекса десантника ста-но-вись! — Используя свои руки как указку, прапорщик быстро расставил нас по местам.

Его лужёная глотка, словно невидимая сила, двигала нами в угоду ему одному. Все встали как на шахматной доске, но каждый из нас занимал только белые клетки, а чёрные предназначались для воображаемых противников, которых мы должны были бить всеми своими конечностями, подглядывая за движениями командира.

— Стойку принять! — Прапорщик отставил в сторону ногу и, слегка присев в коленях, согнул руки в локтях. — Спецкомплекс номер «Раз» начинай! Делай раз!..

Рота повторяла за ним, делая раз, делая два, делая три и так далее. Упражнение заканчивалось после счета «пятнадцать», при этом все вновь стояли в начальной позе. Во время этих мудрёных выбрасываний рук и ног мы постоянно крутились, перемещаясь из одной клетки нашей шахматной доски в другую, а иногда и отступали, чтоб затем нанести сокрушающий удар рукой или ногой, но конец упражнений опять встречали в начальной позе и каждый в своей клетке.

— Чёрт побери, это круто! — Я не занимался запрещённым в наше время каратэ, но меня всегда влекла загадка этого спорта. — Вау! Я изучаю боевое каратэ!

Мы раз пять повторили спецкомплекс номер «Раз» и после этого строем пошли в расположение умываться. Удивительно, но после зарядки на плацу нас не погнали на спортгородок заниматься на силовых тренажёрах. Двигаясь под командованием только сержанта на отрезке в триста метров, который отделял плац от расположения роты, нам пришлось трижды идти смирно с равнением «На! Лево!». Причём все начальники, которым мы отдавали честь, были не ниже майоров.

— И откуда их столько понабралось? — подумал я, когда мы в четвёртый раз, распрямив спину, отдавали в строю честь уже подполковнику.

При построении на завтрак сержант объявил, что ему будет жалко расстаться с отдельными личностями, так как сегодня всех распределят по подразделениям, но обещал рассказать нашим будущим младшим командирам обо всех замеченных у нас качествах и достоинствах. Моё сердце вновь сжалось: снова менять обстановку, снова приспосабливаться, и снова ты в тылу врага, и снова надо будет выжить!

Ясное небо покрылось пеленой неизвестности, и грозовые порывы ветра начали забираться за шиворот, чтоб заморозить спину. Завтрак прошёл, но предстоящая перемена не дала нормально пережёвывать пищу, так как всё новое пугало, омрачая только что начавшие вырисовываться горизонты. Много каши осталось у нас в тарелках, зато свиньи[19] были счастливы, и это дало им повод потолстеть ещё на несколько незапланированных граммов.

Мы не ходили ещё в наряды, но уже знали, что весь остаток пищи и очистки корнеплодов отправляются в местный свинарник, куда за никчёмностью ссылаются недостойные солдаты.

После завтрака без перекура нас повели на плац, где плотной кучей стояли офицеры и слушали подполковника, который им что‑то втолковывал, но это нас не касалось, и наш сержант провёл роту на левый край плаца, где мы замерли в ожидании дальнейших распоряжений командиров.

После небольшого совещания офицеры разошлись по своим подразделениям. К нам пришли три капитана, четыре прапорщика, одного мы видели на зарядке, и майор, которого довелось приветствовать после нашего кругового галопа.

Майор встал перед строем и объяснил, что от нас требуется. В его руках был список, согласно которому каждого из нас назначали в определённую роту батальона. Как оказалось, всё это время мы находились в первой роте, а приписали меня, Чалого, Андреевского и Костю в четвёртую. Организованными отрядами нас развели по новым подразделениям, где, в свою очередь, мы были распределены повзводно — я, Андреевский и Чалый попали во второй, а Костя — в третий.