Неведомые земли. Том 1

Герман пытался искать Илумо на Цейлоне, Шеньли — на Малабарском береге Индии, Туюань — возле Читтагонга, Пицуп — на птолемеевой Бессинге в устье Салуэна, Фуканьтулу — в одной из точек на Малабарском береге, а конечный пункт, достигнутый китайскими мореплавателями, — в Адулисе у Массауа (ср. гл. 23). Все эти толкования проблематичны и опираются на весьма сомнительные сопоставления созвучных названий. Герман считает, что китайцы в своих каботажных плаваниях достигли Красного моря. Но это предположение невероятно, так как китайские мореходы находились в плавании не более 22 месяцев. Даже через 1300 лет, когда научились хорошо пользоваться муссонами, плавание Марко Поло от Китая до Персидского залива продолжалось около 3 лет. Плавание вдоль берегов к Красному морю а обратно к началу нашей эры заняло бы не 22 месяца, а по меньшей мере 5–6 лет. Впрочем, если китайцы умели пользоваться муссонами, то непонятно, зачем же они следовали вдоль всей дуги Бенгальского залива и должны были зайти в Читтагонг, в устье Ганга.

Предположение о том, что китайцы еще в глубокой древности знали об Эфиопии, было заимствовано Германом у Форке.[13] Но слишком фантастические толкования Форке должны быть отвергнуты, как уже было сказано выше (см. гл. 4). Новая попытка доказать древние связи между Китаем и Германией вряд ли более обоснована, чем старая.

Толкования Германа отвергаются синологами как несостоятельные. Главным основанием для догадки об Эфиопии послужили Герману данные из текстов «Истории Ханьской династии», будто страна Хуанчи расположена на расстоянии 30 тыс. ли [15 тыс. км] от Китая. Однако эти цифры представляются еще менее достоверными, чем данные, приведенные в источниках других народов. Цифра 30 тыс. ли означает не что иное, как «очень далеко». Ферран,[14] возражая Герману, справедливо отмечает, что китайский географ Чжао Ю-гуа определяет расстояние от Фуцзяни до Коромандельского берега даже в 411400 ли.[15]

Ферран, наоборот, считает, что страна Хуанчи, «вероятно, находилась в Индии» и, возможно, на Коромандельском береге.[16] Доказательства Феррана хорошо аргументированы и в лингвистическом отношении. Он считает, что Хуанчи — это китайское искажение Канчи, названия «одного из старейших городов Южной Индии»,[17] современного Кондживерама [Канчипурам. — Ред.], юго-западнее Мадраса. Канчи в начале нашей эры был резиденцией царей индийской династии Паллавов. Такое толкование представляется и с [332] географической и с лингвистической точки зрения несравненно более убедительным, чем отождествление Германа. Поэтому в сноске, разъясняющей названия, приведенные в китайском тексте, автор руководствовался главным образом толкованием Феррана. Рокхилл дал хорошие ориентиры, установив,[18] что Пицун — это банановый остров Пулау-Писанг, находящийся у 1°30' с.ш., а Шеньли следует отождествить с неоднократно упоминавшейся географом Чагао Ю-гуа[19] страной «Ченьла» (примерно Камбоджа).

Герман, возражая против толкования Феррана, выдвинул тот аргумент, что в штате Мадрас, где нужно искать царство Канчи, нет носорогов. Между тем именно упоминание о носороге в значительной мере побудило Германа предложить свою догадку об Эфиопии. Как сообщил автору его консультант по вопросам зоологии проф. Штехов из Мюнхена, действительно, в настоящее время носороги в Индии встречаются лишь у подножия Гималаев. Однако, «насколько широко они были распространены в былые времена, едва ли можно теперь установить, но, по всей вероятности, они водились на значительной части территории Индии, во всяком случае на гораздо более обширной площади, чем теперь. Едва ли можно делать выводы о положении Хуанчи, исходя из распространения носорогов». Следовало бы также задуматься над тем, не мог ли правитель Хуанчи достать носорога где-нибудь в другом месте, например в глубинных районах Индии или на Малакке. Здесь носороги встречаются и по сей день, так же как и на Яве или Суматре.[20]

Отчасти именно потому, что носороги встречаются на Малакке, Лауфер пытался переместить царство Хуанчи на этот полуостров,[21] откуда и в более позднее время корабли доставляли в Китай крупных зверей. Однако против предположения Лауфера возражает Ферран: «Полуостров Малакка, как мне кажется, не отвечал тем необходимым предпосылкам, наличие которых могло сделать его целью путешествия императорских послов».[22]

И действительно, участники китайской экспедиции, посланной в Хуанчи, видимо, пересекли Малакку, но полуостров не был конечной целью их странствий. Это хорошо подтверждено позднейшим исследованием Коедеса, который пишет: «В китайских хрониках отмечается, что во избежание большого обхода вокруг полуострова Малакки было предпринято его сухопутное пересечение в самом узком месте».[23]