Never (СИ)

Через 10 минут лучший друг подружки невесты покинет место торжества через заднюю дверь, спустив перед этим телефон в унитаз и сорвав с шеи осточертевшую бабочку. Через 13 минут серебристый Porshe, взвизгнув шинами, сорвется с места и почти моментально растворится в облаке пыли. Через 27 минут вырулит на автостраду, ведущую к аэропорту.

Все это время жених у алтаря будет силиться прошептать “да”, тщетно выискивая кого-то глазами среди гостей и виновато улыбаясь смущенной невесте.

— Элли, прости... я не мог даже дышать, — уже позже просипит он, понимающе сжимающей его руку девушке в тот момент, когда самолет до Лондона вырулит на взлетную полосу.

А Лидия Мартин будет снова и снова набирать один и тот же номер, слыша в ответ равнодушный механический голос, предлагающий попробовать дозвониться чуть позже.

====== 91. Тео/Лиам ======

Комментарий к 91. Тео/Лиам https://pp.vk.me/c636830/v636830352/5231c/MbRqRsDFjMU.jpg

— Что ты, блять, делаешь?! Тео! Да пропади ты пропадом...

— Уже пропадал. Мне не понравилось, знаешь.

Всадники Дикой охоты все ближе, пули с зеленым мутным туманом рассекают воздух у висков. А этот дебил все хихикает, вталкивая волчонка в лифт. Какого дьявола ты задумал, придурок?

— Что ты делаешь?

Вопрос вырывается из груди вместе с воздухом, когда Лиам валится на пол, отбивая, кажется, каждую конечность, а заодно еще почки, печень, легкие, что там еще у него внутрь понапихано?

— Становлюсь приманкой вообще-то.

Двери лифта закрываются плавно, бесповоротно. Механизм там, где-то вверху, утробно урчит, и Лиама тащит куда-то. Он даже не может определить направление, бросаясь на створки, выпуская когти, вгоняя их в едва различимую щель.

Бесполезно.

— Нет! Тео, придурок, не смей!

Даже не надо усиливать слух, чтобы расслышать и хлопки выстрелов, и свист десятка призрачных кнутов, и громкий рокочущий рык придурка-койота. Мальчишки, что остался один на один со всей Дикой охотой.

Тео.

“Хэй, не дрейфь, я и не из такого выбирался. Еще увидимся, обещаю”, — звучит в голове то ли стершимся воспоминанием, то ли надеждой, которой здесь даже не место.

Живучий, эгоистичный подонок. Я не должен о тебе волноваться.

Воет, скулит, подтягивая колени к груди и пряча в ладонях лицо.

— Врун! Ты чертов врун, Тео Рейкен! Какого черта ты все наврал, что держишься рядом, чтобы был шанс у самого, что сдашь меня, не раздумывая?! Ненавижу!!!

Ладонью — о холодный металл. Снова и снова. Так, чтобы кисть онемела, чтобы отдалось в локоть, в плечо, чтобы отбить, переклинить, не думать.

— Ты же все врал. Врал мне всегда.

Странная тишина укутывает ватным одеялом. Так тихо, что не слышно даже звона в ушах, а шум драки и перестрелки остается лишь расплывчатым эхом на донышке сознания.

Так тихо, словно Всадники забрали всех и каждого, и теперь он, Лиам, совсем один в этом призрачном городе смерти. Лифт плавно и странно беззвучно, услужливо как-то распахивает дверцы, но впереди — лишь устремляющийся в неизвестность тоннель, вдоль которого время от времени вспыхивают снопы белых искр.

Один единственный звук пробивается сквозь плотное безмолвие. Звук приближающегося по рельсам поезда, гулкий гудок, а еще тихий рокот человеческих голосов.

Вперед, туда, даже не думая.

Тео.

— Засранец, если ты окажешься там, всю душу вытрясу, но ты мне ответишь. Ты мне объяснишь доступно, что это было.

Вперед, будто призраки дышат в спину. Так быстро, как будто тяжелое дыхание уже обжигает затылок. Что-то делать, бежать, спасать, узнавать.

Только не думать, не помнить его ладонь, со странной нежностью скользнувшую по щеке, и взгляд такой — будто смотрел и не мог насмотреться. Будто думал, что в последний раз, чтобы хватило. Будто... Да нет же! Нет! Невозможно!

Дернет головой, словно вытряхивая все эти глупости. Просто...

Тео Рейкен снова что-то задумал.

Я найду тебя. Найду тебя, чтобы остановить. Чего бы мне ни стоило это.

====== 92. Джексон/Айзек ======

Комментарий к 92. Джексон/Айзек https://pp.vk.me/c636831/v636831352/473d3/CdBilkw1PwA.jpg

Не страшно. Не страшно. Не страшно. Не...

Гулкий хлопок закрывшейся двери, и веревки, врезающиеся в запястья, сдирающие кожу до крови. Липкая пленочка пота на изгибающемся дугой теле. Неразборчивый хрип с искусанных губ.

Шелест шагов по холодному камню. Лицо, выплывающее из мрака. Не лицо — застывшая маска. Неподвижная, бледная, гладкая. И лишь глаза — яркие, живые. Как серебристая блестящая ртуть. Тяжелая, темная... ядовитая.

Кончиком ледяного пальца — от уголка глаза вниз по скуле. Будто стирая невидимый след от слезы или дорожку подсохшей крови. Уже не вздрагивает, не пытается сжаться в комочек, подтянуть колени к груди.

Глаза в глаза, не мигая.

Сизый клубящийся туман и чистое-чистое высокое небо.

— Не дергаешься больше? Похвально, — не радость, не одобрение, не равнодушие даже. Что-то механическое, пустое. Бездушное.

— Зачем я здесь?

Губы давно растрескались, и в глотке так пересохло, что несколько слов едва-едва удается вытолкнуть наружу. И тут же заходится булькающим, надсадным кашлем. Будто густая кровь клокочет в горле.

— Потому что я так хочу.