Never (СИ)

- А потом все стало, как прежде. Он и сейчас порой будто стеклянной стеной отгораживается. Но это же Джексон, – у Лидии улыбка, как свежая роза с капельками утреней росы на лепестках, и Эллисон честно старается не морщиться при упоминании Уиттмора.

Они ведь друзья. Все трое. И парень не виноват, что она, Эллисон, поехала крышей и не спит ночами, думая о молочно-белой коже Лидии и глазах зеленых, как у ведьмы из сказок.

- Между прочим, он будет волноваться. – И Мартин многозначительно приподнимает брови, чуть кивая в сторону домика, прячущегося в густом скоплении сосен прямо над озером. – Да и ты вся замерзла. – Прижимает к себе теснее, вытряхивая из головы все связные мысли. И сердце колотится в груди, ударяясь прямо о ее ладонь, и дыхание сбивается, а глаза заволакивает туманом.

Губы будто онемели, но Эллисон тянется к Мартин, смущенно касается краешка губ, что будто измазаны ягодным соком. Лидия моргает медленно, и в густой зелени ее глаз пробиваются искорки изумления. А потом встряхивает волосами, рассыпая их по ярко-красному драпу теплого пальто, тормошит подругу, тянет за собой на тропинку, тараторит что-то сбивчиво. И так напоминает сейчас Стайлза Стилински, что истерический смешок рвется из груди, пробивая застрявший в горле комок грусти.

Камин негромко потрескивает, пуская по комнате волны тепла, обволакивающие мягким одеялом. Лидия достает из коробки хрустальные бокалы, а Джексон – бутылку вина из ведерка со льдом. Эллисон смотрит на огонь, подтянув колени к самому подбородку, и старается не думать о том, что пламя точно передает оттенок волос Лидии. Ночь, опустившаяся на лес и озеро, заглядывает в окна голубоватыми капельками звезд. Прогорающие поленья то и дело громко трещат, взметая вверх снопы искр, бросающих алые отсветы на стены.

Когда дверь приоткрывается, впуская долговязую фигуру, она даже не оборачивается. Лидия расцветает в улыбке, бросаясь на шею вошедшему. Джексон почему-то беззвучно чертыхается, и меж бровей залегает тонкая складочка.

- Айзек, малыш, вот и ты! Почему так долго?! – Мартин шутливо пихает его в плечо, но потом касается губами щеки, воркует что-то тихонько.

Лейхи замотан в полосатый шарф почти до бровей, а в светлых кудряшках запуталось несколько крошечных высохших листиков. Арджент вздыхает и несколькими штрихами рисует на лице улыбку, поворачиваясь к парню.

- Вот так сюрприз.

Длинные руки обвивают тонкое тело, он зарывается носом в каштановые волосы на затылке и невесомо целует. А потом сталкивается взглядом с Уиттмором и сдержано кивает.

- Я же соскучился, солнышко. – И взгляд теплый, как летнее небо, прогретое янтарными солнечными лучами.

- Я думаю, можно начинать! – Лидия хлопает в ладоши и подмигивает Джексону, явно довольная собой.

- На кой черт ты его позвала? – Шипит блондин сквозь зубы, так, чтобы не слышали Айзек и Эллисон.

- Тихо ты, блин. Испортишь же все. Элли грустит, ты не видишь?

Джексон закатывает глаза и с о-боже-ты-мой лицом возвращается к столику, где в хрустале отражаются свечи, что неизвестно когда успела зажечь Лидия.

Терпкое вино перекатывается на языке, убыстряет кровь, и постепенно странное напряжение тает, растворяясь в алкоголе ли, или в задорном смехе Лидии, которая болтает без умолку и все время заставляет Уиттмора подливать всем вино.

И только через час до Арджент доходит, что парни почти не разговаривают между собой. А, когда Айзек тянется через весь стол за апельсином и случайно касается пальцев Джексона, тот вскакивает, будто его разрядом молнии шибануло, и, буркнув что-то нечленораздельное, выходит из комнаты. Правда возвращается очень быстро с новой бутылкой вина, и … Наверное, у нее просто нервы шалят, вот и мерещится всякое.

Когда огонь в камине почти догорает, Лидия, мягко подмигнув Джексону, тянет его в спальню. У нее лицо заговорщика или шпиона из фильма, и Эллисон смешно и грустно одновременно, потому что она хочет быть той, чьи пальцы сжимает эта девушка, к чьим губам тянется за поцелуем.

В ее комнате кровать холодная и кажется твердой. Айзек осторожно стягивает рубашку, путаясь в рукавах, пока она перекладывает щетки для волос и какие-то пузырьки на столике у окна. Он кажется смущенным, нерешительным, неловким даже. Как тогда, несколько месяцев назад, когда Элли была еще нормальной девчонкой, а он потянулся к ее губам, даже не рассчитывая на взаимность.

- Я могу лечь на диване, – осторожно, будто пробует почву. А у самого в глазах столько тоски, что впору застрелиться из отцовского арбалета.

- Что ты придумал, глупый? – Эллисон берет его холодную ладонь и тянет к себе, позволяя обнять, прячет лицо на груди. Слышит, как сердце бУхает под ухом, будто он в гору бежал несколько часов без передышки. Прижимается крепко-крепко, вдыхая аромат лимона и горьковатой хвои. И ничего не чувствует кроме сдавливающей горло печали и отчаяния. – Я просто немного устала за эти дни, понимаешь? У нас все хорошо, Айзек. Мы вместе.

- Элли…