Never (СИ)

Эйдан сбивается на полуслове, и Итан видит, как зрачки брата расширяются от удивления, а сам он почему-то вдруг отчетливо пахнет злостью, приправленной чем-то невыносимо-горьким.

- Что там? – Он начинает разворачиваться, но близнец обхватывает пальцами гладкий подбородок и целует, раздвигая языком твердые губы. Глубоко. Отчаянно как-то.

- Там ничего и никого кроме глупых человеческих школьников. – Неразборчиво бормочет Эйдан в губы брата, что пахнут ежевикой и сладким мокаччино.

Итан расслабляется на мгновение и отвечает на поцелуй, но сразу упирается ладонями в широкие плечи, почти отталкивает брата. А у того вид не виноватый, но какой-то до одури расстроенный, и где-то в мозгу тревожным колокольчиком звенит: “Не оборачивайся, не смотри”. Но он все же смотрит. Оборачивается, зачем-то вцепляясь в руку брата, будто клещами.

А потом видит его. Дэнни Махилани. Красавчика Дэнни, что сидит на скамейке неподалеку от стоянки школьных автобусов и смеется раскованно, запрокидывая голову назад. У него ямочки на щеках, которых совсем недавно Итан так любил касаться губами, а в глазах будто отражается солнце, и улыбка – она ослепляет. И этот нескладный белобрысый парень из команды по лакроссу, Итан и имени-то его не помнит (или не знал никогда) – он смеется вместе с Дэнни и касается пальцами смуглой руки. И это как взрыв гранаты в голове, как удар битой по затылку с размаха, как гребаное небо, падающее на землю, размазывающее по грязи тоненьким жалким слоем.

- Не надо, пожалуйста. Итан.

Не слушает, скидывает руку брата и прет вперед, как внедорожник, чувствуя, как пульсирует кровь в венах.

- Итан, остановись!

Но голос Эйдана раздается будто откуда-то из-под воды, а смех Дэнни впитывается под кожу и зудит там, и хочется разодрать собственные артерии к херам, а лучше – выдрать позвоночник из этого блондинчика, а потом смастерить из него рождественскую гирлянду. Подушечки пальцев начинают нестерпимо чесаться, и он с трудом сдерживает обращение, хотя сдерживаться как раз-таки не хочется, но если Дэнни увидит...

- Ты с ним порвал, помнишь? – Шипение раздается над самым ухом, и сильный удар отбрасывает в сторону.

Итан оскаливает клыки и позволяет когтям прорезать мягкую плоть, вырываясь наружу.

- Это все ты. “С тобой он не будет в безопасности, братик”, – кривляется, передразнивая, а у самого слезинки застыли на длинных изогнутых ресницах. – Ненавижу!

- Замолкни уже, – прижимает всем телом к какой-то стене и ведет губами по линии скул. Итан уворачивается, но Эйдан всегда был чуточку сильнее близнеца.

- Ненавижу тебя, – рваный всхлип в шею.

- Никто не сможет чувствовать тебя, как я. – Глотая рыки и тихие стоны. – Никто, Итан. Никогда.

И Итан сдается, запускает пальцы в короткие жесткие волосы, дергает на себя, целуя исступленно, потеряно. А потом хватает за ворот тонкой кофты и дергает в стороны, мелкие пуговки ссыпаются под ноги, а он скользит ладонями по этому совершенному телу, выводит языком узоры на коже. Целует, кусает, снова целует...

И задорный смех Дэнни Махилани становится тише, пока не исчезает, тонет, растворяется в шумных звуках дыхания и сбивчивых стонах.

====== 36. Дерек/Стайлз ======

Комментарий к 36. Дерек/Стайлз https://pp.vk.me/c628231/v628231352/1e4a5/GAoMpjkGcPo.jpg

Солнце хлещет через распахнутую на террасу дверь, отражаясь ото всех стеклянных и блестящих поверхностей вокруг, и солнечные зайчики озверевшим табуном мечутся по помещению, один из них прыгает на темный затылок Дерека Хейла, и Стайлз, поймав точно такого же любопытным вздернутым носом, оглушительно чихает, а потом подходит ближе, чтобы взъерошить черные волосы своего волка.

- Свободно мог поспать еще с полчаса, – хмыкает Хейл, помешивая что-то в кастрюле. – Спишь на ходу.

- Без тебя там холодно и пусто, – Стайлз широко зевает, а потом облепляет мужчину руками, прижимаясь щекой к широкой спине.

- Холодно в такую жару. Ага, – Дерек неопределенно хмыкает, но даже не видя сейчас его лица, Стилински знает, что тот улыбается. Ярко и солнечно, как все это утро.

На нем сейчас белая футболка и джинсы, а Стайлз напялил одну из дерековых толстовок, которую, очевидно, раздобыл в комнате. Потому что очередная клетчатая рубашка без единой пуговки (все они остались на полу. опять) валялась где-то под кроватью, наверное.

- Ты планомерно уничтожаешь мой гардероб, – мычит помятый и заспанный Стайлз, будто мысли оборотня читает.

Эй, это Дереку положено быть таким проницательным. Но. Черт. Это же Стайлз. Неугомонный, нелепый и такой теплый, что о него руки можно греть холодными зимними вечерами.

- Может быть, нам удастся изменить стиль твоей одежды?

Мальчишка вскидывается, резко отскакивая от оборотня на пол-кухни, прищуривает свои глаза цвета крепкого, дурманящего рассудок коньяка.

- Ненавидишь мои рубашки значит?

“Обожаю твои рубашки”, – думает Дерек, все еще улыбаясь. Черт, рядом с этим созданием он улыбается больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.

“Обожаю твои рубашки. Обожаю тебя, недотепа. Мой недотепа”