Не потому, что не хочет пролить невинную кровь. С определением “невинный” применительно к Харрису он бы поспорил. Просто Дерек велел не привлекать лишнего внимания, потому что охотники активизировались, и договор с ними висит на волоске.
“Просто выдохни, Лейхи”, – неторопливый и какой-то вальяжный голос звучит, кажется, прямо в голове. Айзек оглядывается, но в классе кроме него и Харриса – только Джексон Уиттмор, складывающий тетради в рюкзак. И это не может быть он, не так ли, учитывая...
— Думаю, вам нужен репетитор или дополнительные занятия. Но, зная вашу ситуацию. Вряд ли вам сие по карману...
Харрис просто лучится самодовольством, и Айзек всерьез раздумывает над тем, чтоб выбить тому хотя бы парочку передних зубов, как мистер совершенство-Уиттмор вдруг откидывается на своем стуле и объявляет громогласно:
— Я позанимаюсь с Айзеком, сэр. Подтяну его к контрольной, и проблема будет решена.
Нет, серьезно? И это после той потасовки на тренировке, когда они возили друг друга по полю, пытаясь макнуть лицом в жидкую грязь, оставшуюся после дождя, и рычали так, что распугали половину команды.
“Потому что ты, самовлюбленный кусок дерьма, Уиттмор”
“Ты – жалкий неудачник, Лейхи, смирись”
— Я думал, у вас, мистер Уиттмор, своих дел предостаточно. И вы вроде как не друзья, – Харрис выпучивает влажные покрасневшие глазки и, кажется, даже вздыхает от досады.
— Я один из сильнейших учеников в вашем классе по химии. Кто натаскает Лейхи лучше, чем я?
Вряд ли Харрис доволен ответом, но спорить с Джексоном явно не входит в его планы. А потому он бурчит что-то вроде: “дело ваше” и ретируется из класса, вцепившись руками в свой потертый портфель.
— Ну, и что это было? – Айзек скрещивает на груди руки, все еще мечтая выпустить когти и располосовать ими чьи-нибудь рожу, но зарождающийся приступ паники отступил, и дышать уже получается через раз.
У Джексона равнодушие в глазах растекается вязким серым туманом, и губы он сжимает в узкую полоску, будто старается спрятать улыбку.
— Мы в одной стае вообще-то и должны помогать друг другу. Разве не так говорит наш вожак? – и подмигивает быстро, выходя в коридор. Уже из-за дверей до обалдевшего Лейхи доносится веселое: – в шесть у меня. Не опаздывай.
Айзек рассеянно запускает руку в кудри, он делает так всегда, когда озадачен или взволнован. С каких это пор Джексон прислушивается к словам Дерека? И еще – кто подменил Уиттмора и для каких таких целей?
— Нет, здесь не так, смотри, все проще, – Джексон подходит сзади и наклоняется прямо на сгорбившегося за его столом Айзека, тянется через плечо, скользнув щекой по щеке.
Он чертит что-то в тетради, разрисовывает формулы красивыми четкими стрелками и объясняет так легко и доступно, что до Лейхи наконец-то доходит. Он улыбается широко и старается не дрожать, когда дыхание Уиттмора касается шеи, а руки все обнимают за плечи. Айзек чувствует спиной прижимающееся сзади горячее тело, и... Господи, он просто труп, если Джекс хоть на секунду заподозрит, в какую сторону обратились его фантазии...
“Это просто от неожиданности. И он так близко, и пахнет миндалем, апельсинами, мятой. Он так близко, и от этого путается в голове, потому что я не привык...”
Мысли скачут в голове взбесившимися грызунами. Лейхи чувствует, как горит лицо, и уверен, что кожа покрылась яркими пунцовыми пятнами.
— С-спасибо тебе, – голос скрипит, но он умудряется выдохнуть эту фразу и сразу же прикусывает губу от того, как жалко она прозвучала.
“Жалкий. Жалкий неудачник”
— Ты умный и сообразительный. А Харрис – полный дебил. Он и объяснять-то не умеет доступно, – фыркает Джексон, а Айзек зависает, любуясь изгибом этих чувственных губ.
“Оу, дружище, отвисни, прием. Земля вызывает. Опозоришься ведь по полной программе”
— Зато у тебя получается просто прекрасно, и я не знаю, почему...
Он замолкает, когда Джексон вдруг накрывает его руку своими пальцами, скользит по ладони к запястью и выше, будто узоры выводит. И... кажется, сердце Уиттмора только что пропустило удар. Послышалось, может?
— У тебя красивые руки, – вдруг выдает как-то сипло главный школьный красавчик и разворачивает парня к себе. Ведет указательным пальцем вдоль скул, легонько касается длинных пушистых ресниц. – Ты очень красивый, Айзек. Солнечный.
“Может, я сплю? И это либо кошмар, либо одно из тех мокрых сновидений, что непременно закончится испорченными простынями”
— А еще ты так пахнешь... – бормочет Джекс, опуская ресницы. Его как будто ведет – об этом говорят и подрагивающие губы, и кончики пальцев, что все еще исследуют лицо, спускаясь к шее, ключицам. – Ты так пахнешь, что у меня крышу сносит.
“Это правда Джексон? Или копия, которой заменили его пришельцы?”
И мысли Лейхи вполне имеют право на существование, ведь инопланетяне, существуй они на самом деле, похитили бы именно Уиттмора – такого идеально красивого, что пальцы немеют от восхищения.
— Ты же меня всегда ненави... – начинает Айзек, но глотает окончание слова, когда чужие губы в прямом смысле затыкают его, выкачивая из легких весь воздух, заменяя какой-то горячей субстанцией.