Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны

Наконец, словно всех этих пертурбаций было мало, Лансана организовал ансамбль с провокационным названием «Глас Божий» – оно означало, что музыка есть идеальное отражение мира и ее надлежит сохранять любой ценой. Иван снова очутился в одиночестве, так как Ивана теперь общалась исключительно с Викой и своим отцом. А по вечерам она сидела за компьютером, внося в таблицу имя каждого певца, его адрес, любимый музыкальный инструмент, а также репертуар.

Лансана резко увеличил количество своих концертов и встреч со зрителями по стране. В то же время он решил устроить гастроли в Тимбукту, и выбор этот был не случаен. Эта «жемчужина пустыни», столь милая сердцу Рене Кайе[51], вот уже несколько месяцев находилась под властью боевиков джихада, которые разрушили древние мавзолеи и пытались уничтожить редкие рукописи, хранившиеся в мечетях. Благодаря вмешательству иностранных сил их удалось обратить в бегство, но они обосновались в пустыне совсем неподалеку и продолжали терроризировать местных жителей. Иван настоял, чтобы его тоже взяли в поездку – он бы просто не вынес нового расставания с сестрой. Путешествие состояло из двух частей. Сначала нужно было доехать до города Гаó, расположенного на берегу Нигера. А потом отправиться из Гао в Тимбукту уже водным путем. Лансана забронировал четыре места на корабле «Капитан Сангара».

– Ну и зачем тебе сдалась каюта? – сухо возразил он недовольному Ивану. – Поспишь на палубе, не расклеишься. Дорога займет всего два дня, максимум три.

Какие бы чувства ни испытывал Иван к отцу, он получил незабываемое удовольствие от этого путешествия. Утром, когда он проснулся, они плыли в почти ватной белизне. Вокруг – ни единого звука. Рыбаки племени сомоно закинули в море свои сети еще под покровом темноты. Корабль скользил вдоль берега, и перед глазами пассажиров проплывали грузные силуэты спящих в полях животных. Не успев появиться, солнце стало стремительно карабкаться вверх, принося с собой зной, который мало-помалу овладевал землей, так что хижины, накрепко запертые на ночь, потихоньку растворяли двери – словно в испуге открывали огромные глаза. Дети отправлялись в школу, малыши же играли на улице, наслаждаясь недолгой утренней прохладой. В полдень все живое словно вымерло, и настала тишина. Лишь в сумерки из разных укромных мест на палубу выбрались певцы и музыканты, составив разномастный плавучий оркестр.

Когда они прибыли в Тимбукту, на город уже опускалась ночь. Небо пронзали гигантские алые всполохи, а белые домики почти поглотила сизая мгла. Страна находилась на осадном положении – джихадисты объявили о скоро готовящемся теракте. Улицы были пустынны. Их патрулировали солдаты, белые и черные, пешие и на джипах. Они грубо останавливали редких прохожих, требуя предъявить документы. К удивлению Лансана, ни один человек не пришел встретить их на пристань. Но не беда – он знал дорогу. Вся компания направилась к дому Эль-Хаджа Баба Абу, араба, бывшего ректора медресе при мечети Санкоре[52]. Радикалы выкололи ему глаза, за то, что он отказался передать им редкие рукописи из своей библиотеки. Несмотря на свое увечье, это был человек учтивый и обходительный. Он тут же выразил им свое сожаление: до него дошел слух, что из-за чрезвычайной ситуации концерт отменен.

– Как так – отменен? – вскричал Лансана. – Но ведь именно этого и добиваются джихадисты! Они хотят принудить нас подчиняться прихотям гневливого и вредоносного Бога, ими же придуманного, и уничтожить все самое прекрасное, что есть в жизни!

– И что же самое прекрасное в жизни? – ядовито поинтересовался Иван.

– Музыка и литература – с ними ничто не сравнится, – отвечал Лансана.

Эль-Хадж Баба Абу вытянул руку вперед в примиряющем жесте, желая пресечь ссору на корню, и отправил одного из слуг узнать новости. Тот вскоре вернулся: действительно, концерт был отменен официально. Лансана был возмущен, но, как водится, переживал все в себе и без единого комментария проглотил роскошный ужин, приготовленный поваром хозяина. После чего с явным нетерпением покинул комнату, увлекая за собой Вику.

В скором времени Баба Абу вернулся к чтению и толкованию Корана, и Ивану ничего не оставалось, как пойти провожать сестру на женскую половину, где ей предстояло провести ночь.

– Какой же невежа наш отец! – выпалил Иван. – Что за хамское поведение.

Ивана снисходительно пожала плечами.

– Они с Эль-Хаджем Баба Абу знают друг друга сто лет, еще с университета. Не стоит тебе лезть в их дела.