Невероятное путешествие из Нью-Йорка в Голливуд: без денег, но с чистым сердцем

— Свобода достойна того, чтобы ее обретение немного отпраздновать, ты прав.

— Да, — согласился Крис и помрачнел. — Правда, не часто это было.

Крис перевидел тысячи арестантов. Каждый из них был заключен в тюрьму по приговору, вынесенному властями, однако не только правительство имеет власть лишать человека свободы. Недавно я сам обнаружил себя в чем-то наподобие тюрьмы, которую построил для себя своими руками, замком и ключом от которой владел только я. Я создал этот застенок и сидел в нем годами, без конца убеждая себя, что не могу добиться в жизни успеха, да и не достоин я этого успеха. В своей личной тюрьме я снова и снова прокручивал в памяти все свои неудачи и поражения, в этой тюрьме я был проклят вести жизнь посредственности, в этой тюрьме я был обречен на провал.

— Вот черт.

— Что-то не так?

— Нет, извини, просто вырвалось. Я тут думал про себя. Ты работал в тюрьме со всеми этими парнями, запертыми внутри, а теперь ты свободен. Я вел жизнь, настолько ограниченную, будто сам сидел в тюрьме, и теперь я тоже свободен. Я думал, что оба мы представляем собой нечто гораздо большее, чем сами о себе думаем.

Крис помолчал с минуту.

— Да, я думаю, это так, — некоторое время он напряженно смотрел в лобовое стекло, а затем спросил: — Ты хочешь есть?

— Еще как! — ответил я, радостно скалясь. — Я очень голоден.

Крис указал мне на маленький холодильник и микроволновку, которые размещались за сидениями кабины. Я разогрел несколько оставшихся в холодильнике куриных стейков с наполовину сырой картошкой и брокколи — все это как нельзя лучше отвечало моим неожиданно возникшим потребностям в здоровой пище.

Пока мы с Крисом ели, солнце ныряло за облака и появлялось обратно, в приемнике играла музыка, представлявшая собой что-то среднее между классическим кантри и инди-роком. И тогда я, прихлебывавший из банки диетическую колу, понял, что счастлив. В тот момент я не мог вообразить себе места, где хотел бы оказаться больше. С первого взгляда Крис казался неприветливым и даже опасным человеком, уж точно не кандидатом в закадычные друзья. Мы отличались друг от друга, как день и ночь, однако по крайней мере в те часы, которые мы провели вместе, мы были друг другу скорее братьями, чем чужими людьми.

— Вот он, Индианаполис, — сказал он, когда перед нами показались мерцающие огни города. — Куда направишься, есть идеи?

— Не совсем чтобы, но у меня есть телефон.

— Хорошо. Где ты хочешь, чтобы я тебя высадил?

— Да и здесь будет отлично. Да, это место такое же хорошее, как и любое другое, — было темно, я смотрел на готовую закрыться заправку и думал, прав ли я: казалось, что в Индианаполисе должно быть полно мест, гораздо лучше этого: — это что, плохой район?

— Ну, он… не так, чтобы слишком хороший, я бы сказал. Вот… — он залез в консольный ящик, куда в беспорядке были напиханы бумаги и книги, и вытащил поблекшую карту. — Вот карта Индианаполиса. И мы… мы где-то… Да, точно, мы здесь, — он ткнул пальцем в участок дороги прямо южнее города. — Возьми ее с собой, на случай если заблудишься.

— Отлично. Спасибо, — я упаковал карту и оглядел тускло освещенную заправочную станцию. — Смотри, там есть телефонная будка. Я выйду прямо здесь. Однако прежде… — я залез в карман и вытащил из него сигару. — Когда мы останавливались для заправки, я истратил оставшиеся у меня 1,63 доллара, чтобы купить прощальный подарок. Крис, без тебя мне бы пришел конец. Поэтому большое, очень большое тебе спасибо.

Он смотрел на сигару растеряно.

— Ну, понимаешь, мы оба выбрались из своих тюрем. Я думаю, это подходит к моменту.

— Не объясняй, я понял, — он размял сигару. — Потому что свободу нужно отпраздновать.

— Именно так, — улыбнулся я.

— Береги себя, Леон.

— Ты тоже, Крис.

Пока я махал рукой, прощаясь с Крисом, я заметил полицейскую машину с включенными огнями и сиреной, которая поворачивала с внутреннего ряда в сторону медленно удаляющегося грузовика.

Это выглядело не слишком хорошо.

Машина резко затормозила на стоянке позади меня, из нее вышел полицейский, держа правую руку на кобуре пистолета.

Я слышал жуткие истории об американской полиции: в людей тыкали электрошоком без всякого на то основания, избивали на обочине дороги, явно игнорируя все требования закона. Я не знал, насколько эти истории были правдивы, те, кто их рассказывал, не знали этого тоже, однако люди, не живущие в Америке, обычно думают, что если у Соединенных Штатов и есть существенный недостаток, то он заключается в том, что каждый в этой стране носит при себе пистолет, а пистолеты здесь стреляют слишком часто, поэтому полиция просто вынуждена действовать жестко. Я забеспокоился, памятуя, что эта полицейская машина совершила столь резкий маневр только для того, чтобы настигнуть меня. Сидящий в ней полицейский очевидно очень хотел поговорить со мной. Я догадывался, что не для того, чтобы поприветствовать меня в своем штате.

— Эй, сынок, что ты тут делаешь?

Сынок? Плохое начало.

— Меня только что подбросили до этого места, и теперь я собираюсь идти к центру Индианаполиса.