Невеста без места

В отличие от княжичей, боярин Мирята, напротив, то и дело Вельку и Любицу разговорами развлекал, про Карияр рассказывал, и про сам стольный город, и про княжий двор, и даже про княжичей, когда те мальчишками были. Забавно рассказывал, княженка с боярыней то и дело смеялись. Велька и про другие города Кариярской земли, и про Лесовань, где оборотни жили, стала спрашивать, он отвечал, и подробно. Тогда Велька и про князя Веренея спросила, то, что она хотела через Чаяну вызнать.

– Скажи, Мирята Веденич, когда князь Вереней князем стал? До того, как с батюшкой моим вместе воевал, или после?

– Э… – кажется, в первый раз разговорчивый боярин с ответом помедлил, – дай боги памяти… а зачем это тебе, боярышня?

В его забывчивость Велька не поверила, а заминку эту приметила.

– Да просто так, – она улыбнулась, – проклятье ваше страшное ему не повредило ли? Он не хворый, нет?

– Нет, нет! – заулыбался боярин. – Они оба хоть куда молодцы, и старый князь, и молодой… то есть сын его, я хотел сказать. Когда драться возьмутся, да хоть на чем, не каждый с ними и совладает, далеко не каждый!

– То есть не хворые! – радостно закивала Велька. – Это хорошо, Веденич! Хоть и не мне придется за этого старшего сына идти, а все равно хорошо!

– А ты почем знаешь, боярышня, что не тебе? – усмехнулся в усы боярин. – Может, и тебе. Или сестре твоей, конечно. Может, и хорошо, что дорога долгая, все еще перерешить успеете. А только нам наследника надо женить непременно, хватит ему нестреноженным гулять. В возрасте уже парень. Князь для него невесту и ждет, боярышня моя светлая, а другому кому – это как получится.

– Ага, я поняла, – Велька улыбнулась, – только ты ведь не ответил, Веденич. Когда князь Вереней с отцом нашим пировал и нас сторговал, он уже князем был или потом им стал?

– Э… дай посчитаю, любопытная, – боярин ненадолго замолчал, потом вздохнул, – через три года только он на престол сел, вот… если я не ошибся, конечно.

– А до того он кем был прежнему князю? Сыном? – продолжала свое Велька, обрадованная, что боярин, хоть и мнется, ответы все же дает, а не увиливает.

– Да не сыном, любопытная. Братом младшим.

– Значит, не было тогда на нем проклятья? А заполучил он его вместе с престолом?

– Ну, да… выходит. Не было тогда, а потом получил.

– Потому тогда он мог ездить по чужим землям и войско водил, куда надобно, а когда престол получил, стал только в городе стольном сидеть? Проклятье так велит?

– Тьфу ты! – махнул рукой боярин. – Не соскучится с тобой, боярышня светлая, ни сам Вереней, ни сын его… который там тебе достанется. Надо же, и такую въеду мы могли не заметить, в Верилоге оставить! Вовек бы себе не простил!

Велька только улыбнулась:

– Спасибо тебе, Мирята Веденич! Меня так любопытство разобрало, а ты все объяснил, не дал пропасть.

Боярин крякнул, тронул лошадь и ускакал куда-то в голову обоза.

– Не соскучится, это верно, – расхохоталась Любица, которая, конечно, все внимательно слушала и неплохо поняла, – получается, у князя и наследника проклятья разные? Раз наследник тут, с нами?

– Может, и так, – не стала спорить Велька.

А вскоре, на полуденной стоянке, когда сидели и обедали, Любица толкнула Вельку локтем и взглядом показала на Чаяну, которая на этот раз устроилась напротив. Точнее, на руку Чаяны, где не видно было девичьего обручья. Велька тут же метнула взглядом по сидящим, ища Иринея, нашла – тот был среди братьев, и хорошо знакомая узорчатая полоска серебра украшала теперь его запястье.

– Поздравить надобно княжича Иринея, – громко сказала старшая боярыня, которая тоже все приметила, – знатный подарок он от боярышни Белицы получил!

И Чаяна потупилась, жарко покраснев, а Ириней радостно заулыбался и руку поднял, показывая всем невестино обручье, объявил:

– Да! Согласилась боярышня Белица моей женой, княжной кариярской стать!

За столом, конечно, шум сразу поднялся, поздравлять стали обрученных, тут же откуда-то взялись серебряные чаши, которые сбереженья ради в дороге не доставали, и меда притащили бочонок, разлили. Велька, приняв от Любицы чашу, тоже хлебнула горьковатого пенистого меда.

Это ведь все хорошо. Надо радоваться. А что-то нерадостно ей было.

– Ириней тебя полюбил, – потом, наедине, шепнула ей Любица, – тебе он и достаться бы должен! Пойми, глупая моя боярышня, этому ведь цены нет, когда любят тебя! Да, помню я про твои руны, только тем и утешаюсь. Но все равно понять не могу, что случилось? Ты сама-то веришь, что обошлось без ворожбы?

– Верю ли? – покачала головой Велька. – Я могу видеть ворожбу или не видеть. Тут не вижу ничего. Что я могу различать – такого не творили. Да и кто бы стал?..

– А чего не можешь?

– Про то и подавно мне сказать нечего. Вот стану старой и мудрой, с клюкой буду ходить, тогда и спрашивай.

Она Венко полюбила, вот так, нежданно и негаданно, а он ее. Хотя почему нежданно, Купала – такая ночь, которая навеки соединяет, любовь разжигает. Вот им с Венко и досталось того огня, горит теперь и не гаснет. И безразлично поэтому Вельке, любил ли ее когда Ириней. Его сестра полюбила, вот пусть и будет с ним счастлива.