Невеста без места

– Конечно, не стану, – пообещала она, улыбнувшись, – так, при боярынях и девках и выложу, что у меня на уме, если не захочешь с глазу на глаз поговорить.

Чаяна взглянула исподлобья, и они разошлись – непонятно, то ли помирились, то ли все же поссорились.

– Ну как там, что вызнала? – пристала, конечно, потихоньку с расспросами Любица.

– Приворота не было, – пожала плечами Велька, – а значит, не о чем беспокоиться. Хуже всего, если бы был приворот. С этим разбираться сильная ведунья нужна, значит, срочно сворачивать надо и ехать туда, где есть святилище и волхвы опытные. Нет, Чаяна в этом лгать бы не стала.

Любица лишь качала головой.

– Эх, Огнявушка. Ну да, она и Воевне твердила, что не было ворожбы да не было. Не она – ладно. Но я-то не забыла, что тебе зачем-то волосы резали, не для забавы ведь! Сестрица твоя упрямая. Может, просто она кому-то больше верит, чем тебе? Потому что пообещали то, чего ей больше всего на свете хочется?

– Кто мог пообещать?

Любица лишь руками развела:

– Знать бы! А только волосы тебе остричь могли мы с Воевной да Чаяна, да еще Малка твоя, ну и да, наши девки тоже. Но девки тебя, Аленьину внучку, боятся, не стали бы пакостить.

– Ночью хоть кто зайти мог.

– Как же. Зверь твой черный так и спит у нашего шатра каждую ночь, ему там кошму кладут. Подойдет кто – он смотрит и рычит. Не замечала?..

Велька о своем думала.

– Быстро слишком для приворота, – добавила она. – Приворот сушил бы его медленно, может, только через год-другой и стало бы заметно. А специально на смерть делать… разве кто-то смерти его хочет? Нет ведь…

Ириней не выздоравливал, хоть и умело скрывал это, терпел, держался. А тут так и сознание потерял, упал головой на шею коня, хорошо что рядом ехавшие заметили сразу, подхватили, отнесли подале от копыт и колес. И обоз, конечно, остановился. Хрять сразу принялся за дело, он же и за Велькой послал.

Когда Велька подошла, Ириней уже пришел в себя, улыбался виновато, дескать, сам не знаю, как оно могло так выйти. Он лежал на кошме, бледный до синевы, исхудавший, а Чаяна сидела рядом и за руку его держала, гладила. Знахарь укрепляющее снадобье смешал, но на Вельку выжидательно поглядывал. Та снадобье одобрила, добавила только в него каплю живой воды из своего флакона да сказала:

– Тебе бы, княжич, теперь в повозке поехать. Отдохнуть тебе надо, поспать, и все наладится.

– Я да в повозке? Никак шутишь, Огнявушка? – усмехнулся Ириней и впервые за столько дней взглянул на княженку прямо, а не вскользь. – Нельзя мне в повозке, кони засмеют.

– Кони над хворыми и ранеными не смеются.

– Какой же я хворый и раненый!

И впрямь скоро на его щеках румянец какой-никакой появился, и он встал, шутить начал и улыбаться, снова сел на своего коня, и обоз двинулся. Чаяна рядом поехала и не сводила с него влюбленных, радостных глаз.

– Смотреть на них и то уже счастье, – сказал потом Воевне боярин Мирята, – да только княжич что-то меня тревожит. Он ведь у меня с трех лет перед глазами, как на коня посадили. Любимчик отцовский! Здоровым рос, никогда, почитай, и не болел, даже детские хвори простудные стороной его обходили! А теперь-то чего стряслось? – и поглядывал он при том на Вельку, которой ответить было нечего.

Еще через день наутро Ириней не смог встать. Опять все всполошились. И теперь уже Велька без сомнений заявила старшей боярыне, что надо срочно искать умелую волхву, лучше из святилища, да из старших, которые главные обряды творят, иначе жизнь княжича угаснет, как лучинка, и очень скоро. Воевну убеждать не пришлось, сразу все поняла да кинулась говорить с обоими воеводами. Мирята, уразумев, аж с лица спал, Горыныч почесал затылок:

– Да где же нам теперь добыть волхву из святилища? Не помню я тут больших святилищ близко.

– Весь вчера проехали, – подсказал кто-то, – какой-никакой ведун у них быть должен. Может, там и подскажут чего, они-то лучше знают здешние места!

На том и порешили, и тут же Горибор с десятком кметей умчался к той, позади оставленной веси.

Весь день обоз стоял у дороги, дожидался посланников. Весь день люди изнывали от беспокойства и неизвестности. А о том, что сватовство не ко времени затеяно, а то и вовсе к несчастью, говорили уже не таясь. Не хотел ведь отдавать дочерей вериложский князь, так зачем в таком деле принуждать? Конечно, не раз бывало и будет, когда свадьбами мир скрепляли, союзников получали, с врагами замирялись, и далеко не всегда такие свадьбы были желанны всем новоиспеченным родственникам, но тут выходило уж совсем как-то не по-людски. И волхвы ведь у богов спрашивали, и жертв вон сколько принесли, и никакого зла грядущего не увидели. Оплошали, выходит, волхвы? Или это боги сначала благоволили, а потом вдруг прогневались? Что ж, и так бывает, когда Божья воля людям вовсе непонятна.

А делать-то что?..

Дале ехать? Назад ворочаться?

Да и какая веселая свадьба, какая радость, если одному из женихов, уже и с невестой обрученному, посредине пути краду складывать придется?

А ведь обручились молодые по любви, вон счастливые какие были! Недолго, правда…