Невеста для серого волка

Сегодня это платье казалось мне не лепестком алой розы, а кровавой кляксой на белом снегу. Второе платье, сшитое тетушкой Лавандой – она сдержала слово и отправила покупки в наш дом с посыльным еще до своего исчезновения. Все дни они висели, укрытые чехлами, и я боялась даже одним глазком на них полюбоваться, будто те могли исчезнуть от такого святотатства.

Я чувствовала, как тяжелый бархат лег на плечи, сковал руки, как потянула к земле пышная юбка. В любом другом случае меня бы восхитило отражение в зеркале, но сегодня во взгляде не было огня. А дядя Джеймс отметил, что в этом платье я дивно хороша, и даже такой ловелас, как Торн, отбросит последние сомнения и будет на коленях просить моей руки.

Жаль, что я об этом не мечтала, но пришлось наступить самой себе на горло и делать то, чего от меня ждали.

Накануне я с бодростью доложила бабушке о приглашении на ужин, а она слушала со снисходительной улыбкой, а потом вдруг произнесла:

"Деточка, мне кажется, ты от меня что-то скрываешь".

Ложь была противна, но я пошла и на этот шаг, ругая себя последними словами, а в голове с пугающим постоянством рисовались картины другой жизни – что было бы, если бы моего опекуна вдруг не стало.

А еще внутри упрямо теплился огонек надежды, не давая окончательно захлебнуться в меланхолии – когда спасу Сердце Леса, что-то в моей жизни изменится. Непременно изменится. Нужно лишь еще немного потерпеть.

Но сегодня мы ехали в Торнвуд, и снова дядя с Люсиндой ворковали, как голубки, делая меня вынужденной свидетельницей их объятий. Я приоткрыла тяжелую штору – шкодный ветер тут же бросил в лицо пригоршню снежинок, укусил за нос, зарумянил щеки. В голову полезли мысли о лесе и моем волке. Я уже давно называла его своим, как будто знала много лет, как будто между нами существовала незримая связь. Все равно, что он в шкуре зверя, а я – человека.

– И снова она чем-то недовольна, – послышался желчный голос дядюшки. – От твоего вида, Рози, даже цветы вянут. Постарайся побольше улыбаться рядом с Торном. Он не любит бук. Люси, дай ей свою красную помаду и покажи, как надо ее использовать. Моя племяшка, похоже, понятия не имеет о существовании косметики.

– Приличные девушки не красятся красной помадой, – буркнула я, не поворачивая головы.

Дядя начал было спорить, но Люсинда саркатически фыркнула:

– Не нужна ей эта помада.

Что? Поддержка? Неожиданно.

– Ну и провалитесь обе… – родственник нахохлился и натянул шляпу едва ли не до самого носа.

А я представила вдруг, как появляюсь в поместье в этом алом платье с алой помадой на губах, как Торн Глоуд окидывает меня взглядом с головы до носков туфелек. Оценивает.

Меня пугал этот человек, я чувствовала исходящую от него опасность. И в то же время понимала, почему многие женщины мечтают оказаться в его объятиях. Этот ореол порока и темной тайны манил, как огонь манит мотыльков – и каждая надеялась, что именно ее пламя не сожжет, лишь слегка опалит крылышки.

Интересно, какого быть его женой? Постоянно умирать от ревности и надеяться, что он будет верно сидеть у твоей юбки? Наверняка обе его супруги были несчастны – тут к гадалке не ходи.

Я мысленно примерила роль жены Глоуда, а в следующий миг наругала себя за глупость. Всему виной те старые любовные романы, которые я нашла вчера вечером в библиотеке. Потрепанные и невзрачные, они прятались за томами словарей.

Поместье встречало нас открытыми воротами, будто хозяин ждал с самого утра. Вверху, где смыкались голые ветви деревьев, была натянута металлическая решетка с новогодними гирляндами – они сияли, как маленькие звезды. Только руку протяни и коснись осколка сказки. На несколько минут я позволила себе расслабиться, но вскоре снова ушла в оборону, будто была в окружении врагов.

Сегодня мы были единственными гостями – уже легче. Не хотелось встречаться ни с кем, кто был в этом доме в прошлый раз.

Нас пригласили в просторную гостиную со столом, накрытым на четыре персоны, и роялем цвета слоновой кости. При взгляде на него, у меня так некстати екнуло сердце – инструмент был так похож на тот, на котором играла моя мама, а я училась брать первые аккорды. Как давно это было, как будто в прошлой жизни!

Десятки фигурных жирандолей с хрустальными подвесками распространяли мягкий золотистый свет. Казалось, нити с гранеными бусинами качаются сами по себе, даже без ветра, и мелодично позвякивают.

Динь-дилинь, динь-дилинь…

Так некстати вспомнился лес, рябиновая поляна и то магическое очарование, которое едва не поймало меня в сети. Здесь тоже было легко поддаться пышности и великолепию, на минуту представить себя хозяйкой этого богатого теплого дома, предать себя ради удобства и призрачного благополучия.

Когда явился Торн Глоуд, одетый, как и в прошлый раз, с иголочки, флер спал с моих глаз.

Он вел себя доброжелательно, пожалуй, даже слишком, но от прикосновения его губ к руке меня окатило волной озноба.

– И снова вы великолепны, Розалин. От вас невозможно отвести глаз.