Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков

Как показал Седов, многое из сообщаемого Татищевым подтверждается иными источниками[744]. В Вербное воскресенье, 4 апреля 1680 года, царь появился перед народом — несомненно, именно тогда он и увидел в толпе Грушецкую[745]. Седов обоснованно утверждает, что увлечение царя Грушецкой началось в апреле, и ссылается на продвижение по службе ее двоюродного брата, Василия Фокина, сына Грушецкого, до стряпчего 2 мая и на перевод Матвеева из ссылки в Пустозерске в более комфортную Мезень 11 мая[746]. Противостояние Ивана Михайловича Милославского и других этому браку, описанное Татищевым, тоже подтверждается иными источниками. Датский дипломат Генрих Бутенант фон Розенбуш указывал на недовольство некоторых групп таким выбором, когда писал, что великие мужи настроились жестко против женитьбы[747]. Татищев также возложил на Языкова и Лихачева, двух молодых царских фаворитов, большую ответственность за этот брак. Не то чтобы они хорошо знали Грушецкую прежде или расчищали ей путь к царю в обход других претенденток, но, как предполагает Татищев, они быстро заметили отношение царя к ней и поддержали ее, увидев в ней безопасный, с их точки зрения, альтернативный вариант любой из боярских дочерей — таких, как девушки из семей Хитрово, Куракиных и все прочие из списка получивших подарки после смотров невест в июне-июле 1680 года. Грушецкая была для них хорошим выбором потому, что с ней они меньше, чем с любой из дочерей высокопоставленных придворных, рисковали своими позициями при дворе. Таким образом, в некотором смысле у Языкова и Лихачева были те же страхи, что и у братьев Салтыковых в связи с Марией Хлоповой в 1616 году, хотя в случае Языкова и Лихачева царь был на их стороне.

Наконец, Татищев утверждает, что смотр невест проводился, но добавляет поразительную новую деталь. Он пишет, что смотр был организован Милославским в ответ на увлечение царя Грушецкой. Хронология событий подтверждает это предположение: царь встретил Грушецкую в начале апреля, в мае он продвигает по службе ее родственников, а смотр невест проходит только в конце июня (ван Келлер в своем письме упоминает 4 финалисток 28 июня) и в начале июля (опись подарков сообщает о смотре невест в июле). Была ли Грушецкая полностью исключена из смотра невест или участвовала в нем как внутренний кандидат? Конечно, тот факт, что имени Грушецкой нет в описи подарков, ничего не говорит о ее участии. Но она могла быть победительницей, а в списке названы только отсеявшиеся. Ясные сведения мы черпаем у ван Келлера, который через два дня после царской свадьбы записал, что царицей стала «ни одна из княгинь, о которых я писал в постскриптуме моего последнего письма и которые были сопровождены во Дворец для того, чтобы его царское величество мог выбрать себе невесту среди них»[748]. Интересно также отметить, что родственник Грушецкой, Василий Фокин, сын Грушецкий, которого повысили, помещен в описи августа 1680 года как служащий, сопровождающий подарки для одной из проигравших, — факт, подтверждающий мнение ван Келлера, что Грушецкая не была в числе участниц. Поскольку ее родственник был задействован в организации смотра невест, участие Грушецкой в смотре говорило бы о необъективности отбора или, по крайней мере, о нечестном доступе к нему или вовлеченности семьи одной из претенденток в процесс[749]. Таким образом, даже если смотр невест в 1680 году и был организован (а утверждать это есть все основания), царская невеста в нем не участвовала, по крайней мере точно не была финалисткой.