Читаем Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков полностью

В синодиках первые четыре и последняя жены указаны как законные царицы. Характерный пример — синодики Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Пять из этих синодиков содержат список только из трех первых жен, а один включает и седьмую[571]. В трех синодиках середины XVII века перечислены первые четыре жены Ивана IV, но четвертая — Анна Колтовская — помещена не на свое место, а в начало списка[572]. С синодиками из других монастырей дело обстоит так же: перечислены жены с первой по четвертую и седьмая, но четвертая жена (Колтовская) упомянута первой[573]. В комплекте синодиков Успенского собора Кремля обычно тоже помещены списки цариц на первых листах. Самые ранние синодики Успенского собора (конца XVI века) содержат имена четырех жен Ивана IV (с Анной Колтовской на первом месте), а в синодиках середины XVII века записаны первые три жены Ивана IV и последняя (об Анне Колтовской упоминаний нет)[574]. В синодике XVIII века записаны в правильной последовательности первые четыре жены Ивана IV, а затем его последняя жена. Почему Анну Колтовскую то помещали в начало списка, то указывали четвертой, можно объяснить тем, что она умерла последней из цариц — еще на памяти копиистов XVII века, — поэтому ее помещали в начало списка царских жен при его составлении или переписывании. В любом случае само включение Марии Нагой в такие списки доказывает, что жена, которая была не первой, не второй и даже не третьей, тоже могла считаться законной и достойной поминальных молитв как о царице.

Тем не менее Анна Васильчикова (пятая жена Ивана IV) и Василиса Радилова (шестая) не указаны в синодиках. Как мы видели, Анна Васильчикова была подлинной супругой, а Иван IV заказывал молитвы и поминальные трапезы во спасение ее души. Поэтому отсутствие Васильчиковой в этих списках странно, ведь из описаний ее свадьбы, сохранившихся среди прочих источников, мы знаем, что она носила титул царицы. С другой стороны, ее свадьба с Иваном IV была сыграна за несколько месяцев до передачи им трона 30 октября 1575 года Симеону Бекбулатовичу[575]. Когда именно Симеон Бекбулатович был смещен с престола — вопрос спорный, датировка колеблется между августом и серединой сентября 1576 года[576]. Быть может, Анна Васильчикова исключена из списка цариц в синодиках потому, что была женой Ивана IV, пока он не занимал трон, и на конец их брака не являлась царицей? Поскольку мы знаем только о времени ее смерти (7 января 1577 года), но не о времени отстранения, это объяснение вероятно, хотя и гипотетично.

Что касается Василисы Радиловой, то ее отсутствие в синодиках и отсутствие каких-либо известных отдельных поминальных пожертвований от Ивана IV за ее упокой добавляют загадочности его шестому браку. Василиса исчезла из истории, и ее судьба покрыта тайной. Возможно, она, как утверждает «Хронограф», была заточена в темницу. «Хронограф», нужно это повторить, весьма ненадежный источник, но если Василиса и в самом деле была брошена в тюрьму, как решили Зимин, Кобрин и другие, то она была единственной невестой Ивана IV, не умершей во время брака с царем (как его первая, вторая и третья жены) и не постриженной насильно в монахини (как поступили с четвертой и пятой). (Седьмая жена царя пережила его.) Василиса могла быть единственной из жен, которая окончила свои дни в темнице, став жертвой царя, чей гнев не знал границ, и которая, в отличие от некоторых других его жертв, так и не получила прощения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология