Невеста для злодея

Пока Мадди петляла среди столов и стульев, в ее голове вертелась какая-то не вполне созревшая мысль. Она должна была узнать правду. И если выяснится, что она ошиблась… Что ж, тогда следовало поступить так, как изначально намеревалась – как-нибудь убедить Гилмора сделать первый шаг к примирению.

При ее приближении граф поднял голову. Легкая улыбка смягчила его суровые черты. Он жестом указал на стул.

– А, Мадлен, садись. Вернулась с чаепития у герцога? Как все прошло? Его светлость все еще настроен принять тебя в свою семью?

– Да, папа, – сказала Мадди, усаживаясь. – Но я пришла не поэтому. Прошу прощения за внезапность, но я подумала, что вы должны это знать. Нейтан решил покинуть Англию завтра утром.

Лицо графа побледнело. Швырнув перо на стол, он в растерянности пробормотал:

– Но этого не может быть… Я встретился с ним в коридоре рано утром, и он ни словом не обмолвился об отъезде.

– Тем не менее это так. Он пакует чемоданы. Его корабль уходит на рассвете. – Мадди нервно теребила складки юбки. – Я понимаю, что виновата в том, что солгала ему о своем происхождении. И мне нужна ваша помощь, чтобы остановить его.

Гилмор поморщился.

– Боюсь, я уже давно не в состоянии влиять на поступки Нейтана.

– Но вы должны попытаться. Ведь он ваш наследник. – Мадди понизила голос. – Даже если он вам не родной.

Ноздри графа затрепетали. Мадди в испуге подумала, что переступила черту. Гилмор же вперился в нее жестким взглядом своих карих глаз и почти шепотом проговорил:

– Что именно он тебе сказал?

– Что в день его совершеннолетия вы рассердились на него из-за того, что вам пришлось оплатить его карточные долги. И якобы вы приписали этот порок его дурной крови. А потом открыли ему… сказали, что он… был сыном лакея, – добавила Мадди с дрожью в голосе.

Гилмор закрыл глаза и, пощипав пальцами переносицу, помолчал немного. Когда же он снова посмотрел на нее, лицо его было печальным.

– Боже правый, надеюсь, ты этого никому не говорила, – пробормотал он.

Мадди помотала головой.

– Нет, конечно, нет. Ни единой живой душе.

Граф смерил ее долгим взглядом, словно пытался понять, говорит она правду или лжет.

– Что ж, полагаю, ты доказала свое умение хранить секреты. Тебе следует и дальше поступать так же. Если об этом узнают, наша семья пострадает. Особенно – Эмили. Едва ли ей тогда удастся найти достойного мужа.

– Да, конечно. Думаю, что именно по этой причине Нейтан никому никогда не говорил об этом. Он очень любит свою сестру. – Проглотив вставший в горле ком, Мадди добавила: – Милорд, заранее прошу прощения за то, о чем собираюсь спросить… Скажите, а вы не можете ошибаться относительно отца Нейтана? Возможно, вы являетесь его отцом?

Лицо графа побагровело.

– Подобные вопросы… Это в высшей степени неприлично.

На сей раз Мадди не испугалась. Слишком многое было поставлено на карту.

– Я спрашиваю об этом только потому… Видите ли, когда я вошла сюда, я заметила, что вы пишите левой рукой. Нейтан тоже левша. Разве это – не наследственная черта? Так что, возможно… Ну… понимаете, да?

Гилмор остановил на ней задумчивый взгляд. Потом опустил глаза, взял перо и погрузился в раздумья. Мадди внимательно наблюдала за ним, гадая, о чем он думал. Допускал ли он вообще такую возможность? Если допускал, то это могло бы изменить ситуацию самым радикальным образом.

Наконец, снова взглянув на Мадди, граф пробурчал:

– Нейтан ничуть не похож на меня. – Покачав головой, он добавил: – Нет, этого не может быть.

– А он похож на мать? Или… на того лакея?

– С первых дней Нейтан был вылитая Камелия – черные волосы, зеленые глаза. И вел себя так же – дерзко и нагло… – Граф вздохнул. – И зачем я рассказываю тебе все это?.. Ты не имеешь права вмешиваться…

– Имею, – перебила Мадди. – Нейтан – мой муж. Я люблю его и не хочу, чтобы он уезжал из Англии. Уверена, что и вы не хотите.

– Как я уже сказал, не в моих силах его остановить.

Мадди подалась вперед, поставив локти на письменный стол.

– Неужели вы так быстро сдадитесь? Нейтан до сих пор страдает из-за всего произошедшего с ним в прошлом. Это отчуждение между вами уходит корнями в его детство. Из того малого, что он рассказал мне, явствует следующее: вы обращались с ним жестоко, совсем не так, как с его старшим братом. – Мадди помолчала, но герцог не произнес ни слова, и она продолжала: – Но даже если Нейтан вам не родной, все равно обстоятельства его рождения нельзя вменять ему в вину. Вы в любом случае должны были стать для него любящим отцом. Он ведь был всего лишь ребенок… И не заслуживал вашей ненависти.

Мадди умолкла. Она не надеялась на многое. Граф Гилмор был гордым человеком, не терпящим вмешательства в свою личную жизнь. Вряд ли он внемлет увещеваниям снохи. И уж тем более никогда не признает собственных ошибок.

И все же, к ее удивлению, она увидела, что в его глазах блеснули слезы. Граф уронил голову на руки и тяжело вздохнул.

– Мне тяжело это говорить, – произнес он с трудом. – Но, вероятно, я был несправедлив к нему. И теперь хотел бы все исправить. Если еще не поздно.