Невеста из Холмов

Если бы Эдвард и Аодан подошли к месту встречи чуть раньше, то услышали бы перепалку, доносившуюся из окна коллегии. Эния кричала, что Горманстоны своей милостью всю жизнь ей поломали, и слушать бывшую госпожу и подругу, а ныне просто спесивую жабу она не обязана. Эпона отвечала, почти не повышая голоса, что бывшая, раз так, подруга и компаньонка может снять ее платье и отправляться в лес, в пень и под кошачий хвост. Традиционно посылать к ши в этой компании стало не принято.

В ответ Эния громко намекнула, что умелые проклятия и самых гордых гнут в бараний рог, на что услышала лишь смешок. Вслед выскочившей наконец из комнаты Энии донеслось:

– Смотри, себя не прокляни.

* * *

В последние дни Стэнли Рэндалл уже не собирал компанию в «Лососе» и не придумывал дурацких игр и смешных испытаний. После тренировок с чужой жгучей силой он бродил по университетским закоулкам в одиночестве, пытаясь понять, почему чувствует себя так, как чувствует.

Ему не нравились ши – с детства, это еще ладно. Но в детстве он о них только слышал. После Дикой Охоты, не оставившей от его дома ничего, кроме пепла, на котором его нашли и отвезли к дальней родне. Ему не было и года тогда.

Ему не нравились напыщенный глуповатый Фарлей и мрачная тихая Мавис.

Его измучили занятия, на которых ничего не получалось.

И самое противное – ему было тревожно рядом с холмом и огромной ольхой, куда отправлял учитель – привыкнуть к месту, почувствовать его. Странно, но там его мучило чувство уже виденного, уже пережитого. Где-то в памяти звучала песня, прекрасная и жуткая, от нее леденела душа и хотело остановиться сердце. Наверно, так пели те самые ши. Возможно, он помнил это с детства.

Рэндалл не мог пожаловаться приятелям, для них он был безупречным веселым старшим. Тем более Фарлею и Мавис. А его учитель, Горт Галлахер, не терпел слабостей, даже мимолетных.

Сегодня он забрел подальше, за конюшни, без дороги, просто стоял в ивняке у пруда, нюхая осень и черную стоячую воду. И замер. На кривые мостки вышла красивая первокурсница в богатом платье, расшитом жемчугом. Девица смотрела на воду и сжимала в руке нож. От этого веяло сценой из рыцарского романа. Только вот лицо у девицы было тоскливое, глаза красные, а ножом она, судя по кружевным рукавам, явно не репу чистить собралась.

Что бы за этим ни стояло: решила порезать себе вены над водой или проклясть на крови и воде обидчика, Рэндалл решил вмешаться. Он вышел из ивняка, когда красотка зажмурилась и крепко сжала рукоять. Услышала шаги, дернулась вперед, Рэндалл за ней, поймал одной рукой ее запястье, другой обхватил за талию – и мостки подломились. Нож полетел на землю, а они вместе в пруд. К счастью, там было всего лишь по пояс. Девица взвизгнула.

– Будешь кричать, сюда пол-университета сбежится, – честно предупредил Стэнли. – Застанут прямо так. Я на тебе, если что, женюсь, но, судя по жемчугам, твой отец рад не будет.

Девица посмотрела на него в упор. Зацепила внимательным взглядом вышивку старшего на мантии.

– Я Эния Магуайр. Это считать предложением руки и сердца?

Рэндалл неожиданно смутился:

– Руки точно. Нам надо выбраться из воды. А там посмотрим.

* * *

Они вошли под своды зала испытаний, как маленький отряд, вступивший на поле боя против целой армии. За столом, где обычно профессор Доэрти готовил зелья для сна, расположился магистр Эремон. Перед ним стояла миска пирожков. Его ученик сидел в первом ряду на преподавательской скамье с пером и бумагами.

– Проходите, не толпитесь, здесь точно хватит места. Сегодня в таверне восхитительные пирожки с сердцем. Кабы не наша беседа, я бы точно не смог от них оторваться. А потом думаю – зачем отрываться, если можно взять их с собой. Угощайтесь! Еда способствует взаимному доверию.

Было сложно сохранять суровую бесстрастность. Аодан подумал и первым взял пирог. Какую же игру затеял магистр Эремон? Хочешь не хочешь, а играть придется.

Эремон обвел взглядом напряженных студентов и остановился на Эпоне. Ее совершенно каменное лицо выдавало крайнее внутреннее напряжение. Почему-то юные считают, что именно так можно скрыть эмоции. А ведь скрывать их куда сподручнее за улыбкой. И легкой болтовней. У принца должно получаться – но не сейчас.

– Я уже выслушал вашего брата, но мне интереснее, что скажет сестра. Девицы порой куда наблюдательнее юношей. Леди Горманстон, вы же общались с пропавшей?

– Хотели сказать, преступницей? – голос Эпоны звенел на грани грубости.

Инквизитор устало вздохнул и ответил жестко:

– Не читайте моих мыслей в своей голове. Это дурная привычка, недостойная вашего ума.

Щеки Эпоны вспыхнули. Внутренний вихрь чувств пробивался наружу.

– Да, я не раз говорила с Эшлин. Она многое не понимала в нашей жизни здесь. Никому не делала зла. Я скорее поверю, что мой брат убил кого-то, чем она.

Эремон кивнул каким-то своим мыслям и перевел взгляд на Эдварда.

– А что скажете вы, Эдвард Баллиоль?

Эдвард встрепенулся, как воробей, которого окатило водой с крыши:

– Она никого не убивала! Это ей грозила опасность. У меня чутье на людей…