Невеста Короля Воронов

Он не видел измены; не находил и следа прикосновений, рукопожатий, но черт подери, вероятно они просто не успели!.. Ведь встречи были, были! Он знал это наверняка! И Королева утаила это; не сказала ни слова о незнакомце, которого повстречала в саду. И прогулки свои не прекратила, значит, и впредь собиралась ходить туда… К нему… Готовность встретиться с незнакомцем Король тоже прочел в ее сердце, он слышал ее обещание так же явно, словно сам присутствовал при этом.

— Что же ты молчишь, — почти ласково произнес Король, все так же пристально рассматривая непроницаемо-спокойное лицо Королевы. — Скажи мне, что за человек поджидает тебя в саду? Отчего ты ничего не говорила мне об этих встречах? Зачем ты ходишь к нему?

Анна молчала.

Сердце ее заходилось в бешенном ритме, душа рвалась от боли, Анна готова была броситься на грудь Королю и высказать все — чтобы он не смотрел так страшно, чтобы не улыбался так горько, и чтобы не отступал, не отшатывался от нее как от грязной падшей женщины, от обманщицы и недостойной, неверной жены, которой он всю ночь шептал слова откровенных признаний, которую зацеловывал до изнеможения, до головокружения, до сладкой истомы. Но она дала слово Бражнику не выдавать его тайны, и слово ее стоило дорого. Да и Коршун… нахально улыбающийся, скалящий острые крепкие зубы, он с интересом наблюдал за трагедий, которая разворачивается у него на глазах. Анна просто не знала, что хуже — выдать защитника или допустить, что Коршун будет думать, что Королю, Владу, изменяет жена! Какой удар, какой ущерб королевской чести!

«Что делать?! Что делать?! — лихорадочно думала Анна, перебирая в уме все того, как ей следует поступить. — Обелить себя, рассказать, что встретила Бражника — защитника! — и помогла ему, раненному? Но Бражник говорил, что никто не должен знать о его немощи… еще и Коршун, который просто весь обратился в слух. При нем точно не стоит говорить о том, что Бражник ранен. Кто знает, от каких страшных бед он хранит Королевство? Нет, нужно молчать! Но тогда Король не будет доверять мне и поверит этой негодяйке! Ах, откуда ей известно о Бражнике и о моей встрече с ним? Все видела и слышала? Тогда она должна знать, кто он. А если знает, то зачем упомянула об этом? Неужто из ревности? Неужто не понимает, как могут быть опасны ее слова — и для Короля, в которого она влюблена, тоже?..»

— Ваше Величество, — произнесла Анна с достоинством, хотя ее темные глаза уже наполнились слезами. — Вы должны поверить мне. Мне показалось, что у вас нет… нет повода для того, чтоб сомневаться во мне и в моих словах. В поступках моих не было ничего, что могло бы оскорбить вашу честь. Ваша честь мне дороже собственной жизни.

— Вот как! — легко отозвался Король. Анна почувствовала, как погас его взгляд, пронизывающий ее насквозь, однако вместе с ним погасло и что-то еще, исчезла какая-то связь, делающая Короля и Анну близкими. Король словно закрыл свое сердце для нее, упрятал чувства так глубоко, что она не могла коснуться его тепла, не слышала его искренних чувств, как переживаний и боли, так и влечения к ней, к изменнице! — Однако, как мало вы понимаете в королевской чести… Королева должна быть выше всех на голову — в своей чистоте и верности Королю. И у нее не должно быть никаких тайн от Короля; чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения. А вы…

— Я?! — переспросила Анна. Слезы уже катились по ее щекам, она почти всхлипывала, и Влад едва удержал себя — так хотелось ему шагнуть к Анне, обнять ее, прижать к себе и утереть ее заплаканные глаза. Хотелось зарыться лицом в ее волосы, хотелось увести ее и задать тот же самый вопрос наедине, выслушать ее сбивчивые объяснения и поверить — поверить во все, что она скажет!

Но гордость не позволяла сделать этого. Потому что он поверит в любую чушь, которую придумает эта женщина. Потому что он хочет верить ей, потому что все его существо вопит — поверь! Поверь, и сделай вид, что ничего не было, ни сомнений, ни обвинений, ни тайных встреч.

Влад с горечью понял, что, оказывается, очень уязвим, когда влюблен. От любой другой женщины он перенес измену не так болезненно. Бьянка, Лукреция? Ему было б все равно, если б он узнал об их любовниках. Просто появился бы повод удалить их, убрать с глаз вон.

С Анной все было иначе; разум твердил ему, что Королеву стоит допросить с пристрастием, вытрясти у нее имя того, с кем она посмела встречаться в королевском саду, и потом повесить обоих за оскорбление, но… Влад с ужасом понял, что не может сделать этого. Не может даже мысли допустить, что Королевский мучитель коснулся его жены. Даже пощечина — от этого женщины впадают в шок и плачут, но урон не такой уж большой, — по ее белоснежному лицу казалась ему кощунством. Даже если мерзавка любила другого, и радовалась свиданиям с ним — нет, нет! Легче в огонь руку сунуть, чтоб сплавилась кожа и обгорели ногти, чем подумать о том, что к его любимой женщине прикоснутся чьи-то грубые, жестокие руки, причиняя боль.