Невеста моего сына

Это уже что-то иное, чем просто примитивное возбуждение. Если раньше при взгляде на Сашу, я сразу представлял ее только раздетой и подо мной, то сейчас я хочу больше.

Хочу ее всю.

Только себе.

И не только на эти сорок дней.

Но некоторые вещи нам не дано изменить. И возраст один из них. И наверное, от бессилия меня и задевают эти шутки так остро. Если для нее это весело, для меня — нет.

Наконец, привал!

Саша румяная, тяжело дышит, но вижу, что готова идти и дальше. Помогать всем вокруг, сидеть с биноклем в засаде. Она помогает мне разбить палатку, даже первая забирается внутрь, но тент неожиданно оседает, и Саша оказывается в ловушке, как котенок под одеялом. Ничего не видя, пытается выбрать наружу.

Не помню, чтобы я еще так громко смеялся, как при виде этого.

Наконец-то освободив ее, она повисает на моей шее, тоже задыхаясь от смеха, целует меня в щеку, а после снова несется куда-то. Опять упорхнула.

На этот раз помогать с походным ужином, а мужчинам пора задуматься о безопасности. Ко мне подходит старший рейнджер парка, Ричард. Британец по происхождению, кажется, он видел колонизацию Руанды еще собственными глазами.

— Невероятно энергичная молодая девушка, — говорит по-английски Ричард. — Тебе невероятно повезло с ней, но как так вышло, Ник? Я думал, у тебя только сын. Не знал, что у тебя есть еще и дочь.

Ощущение такое, словно меня расстрелял иголками дикобраз.

— Она… не моя дочь, — откашлявшись, выдавливаю из себя.

— Oh? — коротко выдыхает британец, снова смотрит на Сашу, а потом на меня, шестеренки в мозгу вертятся. И как только до Ричарда доходит, он тянет уже иначе: — O-o-o-oh, I'm sorry, Nick…

— Не нужно, Ричард, — качаю я головой. — Все в порядке.

Хотя все далеко не в порядке.

Реальность, на которую я предпочитал закрывать глаза, обрушивается бетонной плитой, размазывая меня по красной земле Руанды. Вот, как мы выглядим со стороны. Как отец и дочь. Ричард не мог решить иначе, за этот день мы только разговаривали и хохотали, ведь в походе совсем не до того.

Да и не может быть иначе при двадцатилетней разнице в возрасте.

На что я, проклятье, рассчитываю?

Хочу забрать ее себе навсегда? Но ведь мое «навсегда» уже продлится раза в два короче, чем ее. Для нее время еще не имеет никакого значения, для меня — значит слишком много.

И дальше будет только хуже.

Я моложе не стану, а Саша будет становиться только красивее. Девичья угловатость уйдет в прошлое, уступит покатым, оформившимся женственным формам. Грудь станет тяжелее, ареолы темнее. Бедра шире. Она будет все так же прекрасна, я не сомневаюсь в этом. Вот только… Что я смогу дать ей в том возрасте?

Даже в саванне, где днем с огнем людей не сыщешь, наши отношения вызывают недоумение, а что говорить про Москву, куда мы скоро вернемся?

Нас окружили мужчины, которые обсуждали график дежурств. Оружие, которое у каждого было с собой. Способы связи с руководством заповедника.

— Я выйду на дежурство с часу до трех, — сказал я.

— Ник… — снова начал Ричард.

— Никаких проблем, — пожал я плечами, отводя глаза в сторону.

Конечно, Саша тут же почувствовала мой взгляд. Она всегда это делала. Как будто настроенная на мою волну, она безошибочно находила меня в толпе.

Подвешивая котелок над костром, она улыбнулась, но я впервые не нашел в себе сил ответить на ее улыбку.

***

Саша

Что-то изменилось.

Еще мгновение назад ярко светило солнце, щеки болели от улыбок за этот день, а сердце радостно билось в груди, а потом он просто отвернулся. Мазнув по мне равнодушным сапфировым взглядом, как если бы мы были незнакомы, вернулся к более важному разговору.

Более важному, чем я.

И вроде ничего такого, но в ту же секунду в моей жизни меняется все. Земля словно сбивается со своей оси, а мир темнеет перед глазами.

По-прежнему приподнятые уголки моих губ дрожат от напряжения. Я улыбаюсь, но эта улыбка ему не нужна. Рот кривится, как у ребенка перед истерикой в магазине игрушек. Но я ведь не ребенок, верно? Поэтому просто комкаю улыбку и выбрасываю в сторону, как использованную промокашку.

— Ты хотела посмотреть на походный душ, — говорит Витя. — Идем?

Я уже ничего не хочу. Хочу только пересечь лагерь и как следует встряхнуть Одинцова, чтобы узнать, какого черта происходит, но не могу. Во-первых, он ничего не обещал мне, кроме секса. Во-вторых, это тоже будет выглядеть детской выходкой. А я взрослая, и все-таки должна научиться скрывать свои эмоции.

Натягиваю другую улыбку, широкую, пустую. Она давно у меня в арсенале, она привычная и умеет превращать лицо в маску, просто я решила, что с Одинцовым будет иначе и мне больше не придется ею пользоваться.

Киваю Вите. Походный душ, да! Конечно! Это ведь так интересно. Умереть можно от любопытства.

Иду за Витей к его палатке, но не могу ничего с собой поделать. Краем глаза, по-прежнему слежу за Одинцовым. Давай, просто исправь это. Посмотри на меня и улыбнись, дай понять, что у нас все как прежде. Даже, если для тебя это просто секс, просто посмотри на меня сейчас. А потом я как-нибудь научусь снова дышать без тебя.