Невеста моего сына

Прижимая сумочку к груди, пячусь назад, проклиная себя за то, что столько лет откладывала терапии. Мое состояние сейчас очень напоминает зажженный фитиль на бомбе, которая вот-вот рванет. Благодаря сеансам я вспомнила все то, что, как мне казалось, успела забыть. И теперь картинка из прошлого двоится, накладывается на хохочущую Кристину, которая продолжает зубоскалить и даже показывает на меня пальцем. Или мне так кажется, не знаю.

Я теряю связь с реальностью.

Картинка меркнет.

Все плывет.

Я задыхаюсь, и к своему ужасу спиной касаюсь стены. Меня снова зажали в угол. Все повторяется.

Я ничто.

Пустое место, чей удел — только насмешки.

Кто-то возникает передо мной. Темная мощная фигура заслоняет свет разноцветных софитов. Я не вижу кто, но из прошлого всплывает лицо давно забытого обидчика. Он тянет ко мне руку, конечно, чтобы ударить.

И тогда я снова бегу.

Все-таки бегу.

В какой-то момент я научилась хотя бы убегать, а не терпеть, пригвожденная к месту страхом и болью.

Скатываюсь по лестнице кубарем, не разбирая дороги. Вокруг саванна или ночной клуб Москвы, для меня все одно. Я снова перешла в режим «выживаемости».

И это бегство.

Несусь через танцующих людей, сбиваю с ног официанта. Поднос с грохотом и звоном падает на пол. Одежда становится мокрой и липнет к телу.

Поскальзываюсь на осколке, но не чувствую боли от удара коленом об пол, поднимаюсь и снова бегу. Зеленая горящая стрелка указывает на выход из клуба и из этого состояния.

Бегу по узкой лестнице наверх, расталкивая локтями тех, кто хочет успеть пройти внутрь по «счастливым часам». Все ломятся туда, откуда пытаюсь удрать я.

— Вы вернетесь? — успевает перехватить меня секьюрити на выходе.

Трясу головой, повторяя: «Ни за что!» — и выбираюсь наконец-то на улицу. Тут идут дождь. И холодно.

Твою мать.

Холод бьет наотмашь и отрезвляет, как пощечина. Я понимаю, что стою возле клуба, в мокрой одежде, что меня трясет, а свою верхнюю одежду я забыла в гардеробе, и при этом я совершенно не могу пошевелиться. В голове набатом стучат слова, что я обещала не возвращаться, а значит, не могу подвести того, кому дала слово. Даже, если это всего лишь охранник, которого я никогда больше не увижу, но сейчас это не важно. Ключевое слово «подвести».

Я всех и всегда подвожу.

Я недостойна нормальной жизни. И отношений.

Сгибаюсь едва ли не пополам, обнимая саму себя, и от калейдоскопа воспоминаний меня прорывает — стоя под дождем в шаге от клуба, я рыдаю. Мне очень жаль ту девочку, что вбили это в голову. Ту девочку, что когда-то была мной.

— Саш?

Он приехал!

Я оборачиваюсь раньше, чем осознаю, что голос был только похож.

Адам как раз вышел из припаркованной машины, и рядом с ним даже топчется какая-то девушка.

— Саш, это ты? Что ты тут делаешь?

Адам, конечно, имеет в виду не клуб и не день рождения Кристины. Только дождливую улицу, посреди которой я реву что есть силы, отпуская прошлое, от которого мне необходимо излечиться.

Голос меня подводит. Я не могу сказать, что все хорошо и тебе только показалось. И, пожалуйста, я не хочу, чтобы именно ты помогал мне сейчас, поэтому я только трясу мокрыми волосами, но Адам уже не смотрит на меня.

— Вход недалеко. Промокнуть не успеешь, — бросает он девушке, а сам вместе с зонтом подходит ко мне.

И тогда же обнимает меня, прижимая к себе.

— Ты вся дрожишь… Боже, Саша, что случилось?

Вместо этого я начинаю рыдать только сильнее. Уткнувшись в такой знакомый запах, я понимаю, что Адам, по сути, не был таким уж плохим. В конце концов, я знала мужчину, куда хуже, чем он.

Просто Адам был не моим мужчиной, но как человек, он не делал для меня ничего плохого. И этому я тоже знаю подтверждения из своего прошлого.

И чего уж юлить, нам обоим были удобны именно такие отношения и такой формат — только выходные вместе. Не только он не интересовался моей жизнью, я ведь тоже мало о нем знала.

А еще я вспоминаю, с каким восторгом, хоть и очень редко, Адам говорил об отце. Из-за того, сколько всего добился Одинцов за свою жизнь, я и представляла какого-то седовласого мужчину серьезного возраста. Столько всего за обычные тридцать восемь просто не успеть, как мне казалось. А он успел. И сделал так, что сын им гордился.

А я это разрушила.

— Господи, Саша. Идем в машину. Ты окоченеешь.

Я не спорю. У меня уже просто нет сил. Не в этом состоянии.

Перед тем, как распахнуть дверь, Адам скидывает с плеч свое пальто и надевает на меня. А после я оказываюсь в знакомой до боли машине. Кажется, прошла едва ли не вечность с тех пор, как я сидела здесь.

Хочу ли я вернуть те дни? Ни за что.

Как никогда ясно понимаю, что люблю другого. Одного конкретного мужчину. Его отца, по закону подлости. Усмешке судьбы. Не знаю, что это. Но именно Николай Одинцов тот человек, который подтолкнул меня к тому, чтобы начать ценить себя.

Если бы не он, я бы довольствовалась тем, что имею и не верила бы, что у меня могут быть нормальные здоровые отношения, в которых об меня не станут вытирать ноги.

— Куда тебя отвезти? — спрашивает Адам, заводя мотор. — В общежитие?