Невеста моего сына

Я качаю головой, но не могу назвать адрес его отца. Знакомая нам обоим улица стоит комом, режет глотку, как острая ангина. Адам смотрит на меня долго.

Очень долго, а потом до него наконец-то доходит.

Он стискивает зубы и переводит взгляд на приборную доску. Кажется, сейчас я услышу что-нибудь вроде «Выметайся», но вместо этого Адам просто трогается с места.

Глава 40. Одинцов

Я старался сдержать паранойю.

Очень старался.

Но Саша стала регулярно задерживаться и домой возвращалась рассеянная, задумчивая. Часто витала в облаках, глядя куда-то перед собой. Думала о чем-то, куда мне не было хода.

Нет, она все-таки не походила на ту, что только что вернулась со счастливого свидания. Просто иногда я находил ее у панорамного окна, застывшую, как изваяние. Она никогда не отвечала правду на вопрос, о чем она сейчас думала. Я это чувствовал.

Хотя в остальном у нас ничего не изменилось, но менялась она сама. Я ощущал это каждой своей клеткой. Не знаю, как такой возможно, но если раньше мы словно были настроены на одну волну, то теперь ее настройки постепенно сбивались. Она погружалась в какие-то мысли, которыми не была готова делиться. Даже когда ужинала и рассеянно водила вилкой по тарелке.

А потом она сказала, что должна сходить в клуб на день рождения подруги.

Конечно, я отказался от ее предложения пойти вместе. Господи, где я и где студенческие вечеринки? Саша не настаивала, хотя я почему-то очень хотел, чтобы она все-таки настояла. Моя ревность цвела красным цветом. Я помнил того парня из аэропорта, который обнимал ее чересчур старательно. А вдруг он тоже будет?

Но Саша настаивать не стала. В конце концов, если бы она попросила, я мог просто забрать ее оттуда в назначенное время. Но может быть, она не хотела, чтобы нас видели вместе ее друзья. Не знаю.

Я ведь вообще не знал, с кем она еще дружит и сколько там будет парней. И самое важное — будет ли там Адам. Не стал спрашивать. Чаще, чем обычно, я твердил самому себе о доверии — такой невыносимо хрупкой штуке, которая разлетается в пыль от малейшей трещины. И которая с трудом выдерживала натиск моей ревности.

А вдруг у нее кто-то появился?

Кто-то молодой, выносливый, у кого общие с ней интересы и кто сходу может угадать исполнителей этих странных песен на радио? Кто знает всех актеров в лицо и понимает, когда речь заходит о кино, что такое «сиквелы» и, прости господи, «приквелы». Я почти не смотрел кино… не знаю, целых десять лет? Конечно, ей совершенно скучно со мной.

— Как на счет, «Марвел»?

— Это мультики по комиксам?

Или:

— Какие из ситкомов тебе больше нравятся?

— Что, прости?

Ситкомы — это как симптомы? В моем возрасте, наверное, уже надо говорить как раз об этом, а не о сериалах.

Вечерами казалось мы говорим на совершенно разных языках.

Что я мог ей дать? Львов и саванну? Очнись уже, Одинцов. Ей всего девятнадцать. Самое время для того, чтобы ходить в клубы, целоваться в темноте и смеяться, гуляя по ночам, потому что ни у кого нет денег на такси.

Мне казалось, что все близко к краху, когда я этим вечером вернулся в квартиру. Конечно, пустую. Привыкай, сказал сам себе. Так и будет, когда она уйдет. И уже не в клуб, как сегодня. Однажды она уйдет навсегда, потому что впереди у нее целая жизнь. И тогда мне Ппидется возвращаться в привычную колею, и это не Сашина проблема, что от моей привычной жизни ничего не осталось.

Для меня — всё, Рубикон пройдет. Моя жизнь больше никогда не будет прежней, какой была до Саши. Я не смогу работать сутками напролет и получать от этого удовольствие. Не смогу спать в одиночестве в саванне и наслаждаться свободным пространством в палатке.

Даже сейчас в пустой квартире я жду ее возвращения. Жду, чтобы снова увидеть, как она пританцовывает на носочках, пока готовит попкорн, а потом выбирает кино на вечер. С таким серьезным и нахмуренным видом, как будто решает судьбы человечества на заседании ООН. Жду, чтобы выучить еще пару странных неизвестных слов. И увидеть какое-нибудь совершенно офигенное кино, которое прошло мимо меня.

При этом, пока она выбирает кино, она ест попкорн, а мне не разрешает, потому что я, видите ли, весь его съем еще до того, как кончатся первые титры.

Попкорн, господи, я ведь даже попкорн без нее не ел!

Скрежет ключей в замочной скважине застает меня в кабинете. Сидя за столом, я держу перед собой отчеты, которые прислала Зина, но при этом не понимаю ни слова. В тишине квартиры я слышу каждый шорох.

— Спасибо, — шепчет едва слышно Саша.

И меня тут же сдувает с моего места.

Она пришла не одна? Ей нужна была помощь, но она не позвонила мне?! Версия одна хуже другой проносятся в моей голове, но я оказываюсь совершенно не готов к реальности.

Адам не смотрит на меня, только на Сашу, на плечах которой почему-то его пальто. Ее потемневшие мокрые волосы прилипли к черепу. Я успею умереть и воскреснуть в тот миг, когда понимаю, в каком она состоянии. Затравленный бледный вид, воспаленные глаза. Поникшие плечи. Она словно пытается сжаться.

Господи, что случилось?