Невеста Обалуайе

– Мы теряем время, парни! – сурово напомнила Йанса. – Раз уж вы здесь… Секо, бери беримбау! Джинга, марш за барабаны: лучше тебя всё равно никто не играет! Эй, там, галера! Хватит прохлаждаться, все сюда! Продолжаем!

Ученики толпой, толкаясь, ворвались в патио. А там уже рассыпались сухим рокотом барабаны, над которыми сияла улыбкой чёрная физиономия Зе Джинги. Стоящий рядом Секо мерно ударял бакетой по струне беримбау. Его ликующий голос покрывал барабанный бой:

– Ie, viva minha mestre, camara,
Ie, viva minha mestre Yansan,
Ie, que me ensinou, camara!

Жога началась. С минуту понаблюдав за тем, как в середине роды летают Маринья и Гильермо, Йанса незаметно вышла из патио.

Ошосси сидел в кафе напротив. Курил, поглядывал в окно на чаек, режущих синее небо над крышами. Увидев направляющуюся к нему Йанса, он отложил сигарету и поднялся.

– Куда ты смылся? – сердито спросила она. – Тренировка давно идёт!

Ошосси молчал, глядя в лицо мулатки сощуренными зелёными глазами.

– Где тебя носило столько времени, Охотник?

– Дела, местре. Просто дела.

В маленьком кафе было пусто. Чуть слышно жужжал кондиционер. Хлопала крыльями, колотясь в пыльное стекло, синяя бабочка. Хозяин, плотный невысокий мулат, покосился на две застывшие фигуры у дверей. Протянув руку, поймал бабочку, выкинул её в окно и, не оборачиваясь, ушёл во внутреннее помещение.

– Охотник, я знать не знала, что у меня будет ребёнок, – вполголоса сказала Йанса, глядя через плечо Ошосси на грязную картину с видом церкви Святого Бонфима на стене. – Это со мной впервые, и… Мне даже в голову не приходило! Ни на миг! Я не такая дура, чтобы с начинкой в животе являться к Ийами Ошоронга!

Ошосси лишь невесело усмехнулся. Помолчав, сказал:

– У матери завтра день рождения. Она отмечает его на бабкиной ферме, как всегда. Просила меня передать, чтобы ты обязательно приехала. Она тебя ждёт. Говорит, что без тебя и начинать не будет! И знаешь… Если ты когда-нибудь захочешь ещё ребёнка, то лучше Йеманжи в этих делах никто не поможет.

– Ну-у… Для начала, знаешь ли, нужен мужчина! – без улыбки напомнила Йанса.

– Тоже мне, проблема, – присвистнул Ошосси. – Объявишь общегородской кастинг и выберешь самого лучшего! Кстати, как ты умудрилась оплатить аренду?

– Аренду?.. – Смена темы разговора оказалась столь стремительной, что Йанса опешила. – Но… в чём вопрос? Оплатила как всегда: пятого числа, дону Тико из рук в руки… Он же берёт только наличными!

– Ты сумела достать денег? У кого-то заняла? Не кредит, надеюсь? В этих банках одно жульё! Наш Марэ говорит, что…

– Охотник, ты пьян?! – рассердилась Йанса. – С какой стати мне занимать деньги, когда они у меня были? Ты же сам играл с теми грингос! Которые заплатили тысячу долларов за бой со мной! Я эту тысячу отдала за два месяца сразу и теперь до марта не должна дону Тико ничего! Ошосси… В чём дело?

– Деньги… от грингос? – медленно переспросил Ошосси, и выражение лица у него сделалось точь-в-точь такое же, как несколько минут назад – у Секо и Джинги. – Те самые доллары? Которые лежали…

– …в шкафу под майками! – Йанса, наконец, разозлилась всерьёз. – Перестань строить из себя идиота, Ошосси! Как будто ты не знаешь, где в нашем доме лежат деньги!

– И они что… Они были там?

С минуту Йанса молча, в упор смотрела на него. Затем отрывисто сказала:

– Всё, Охотник. Ты меня достал. – и, резко развернувшись, вышла из кафе.

С минуту Ошосси стоял не двигаясь. Затем пробормотал:

– Огун… Эшу… Вашу мать!.. – И стремглав вылетел следом.

Он догнал Йанса уже на середине улицы – и через мгновение вся Ладейра огласилась пронзительным визгом тормозов, оглушительными сигналами и отборной бранью:

– Дьявол, да что такое?! Идиоты! Чуть столб не снёс из-за вас!

– Эй вы там, свихнулись, дети мои? Нашли место! Здесь проезжая часть!

– А если бы я вас задавил?! Садись в тюрьму из-за таких вот придурков! У меня четверо детей, между прочим!

– Смотрите-смотрите, как он её целует! С ума сойти можно…

– Эй, парень, не останавливайся! Не смей отпускать даму! Я снимаю!

– Фу, какая гадость… Куда катится эта страна, спрашиваю я вас, если такое творится на улице средь бела дня? В двух шагах от церкви?!

– Завидуйте потише, сеньора! Зачем всей улице знать, что с вами такого никогда не случалось?

– Подумать только, как в сериале… Сеньорита, а вам здорово повезло с мужчиной!

– Да это же местре Йанса! Охотник! Мои поздравления! Давай в объезд, галера: это, похоже, надолго…

Мануэл Алмейда, стоя у окна своего кабинета-студии в четыре часа утра, судорожно глотал из большой кружки кофе. Кофе был чёрным, густым, крепким, горьким. Осточертевшим до смерти. Но другого способа удержаться на ногах Алмейда не видел.