Невеста Обалуайе

Не проснулась и Ошун. Когда муж осторожно лёг рядом с ней, она улыбнулась, не открывая глаз. Пробормотала: «Любовь моя, там снова дождь?» – и рассмеялась сквозь сон, когда Шанго обнял её. Простыня соскользнула на пол. И, мигнув, погасла свеча под стеклянным колпаком.

Под большим манговым деревом гремели барабаны и пел беримбау: в школе капоэйры «Дети Йанса» шла обычная тренировка. Ветер доносил с дальнего моря острый запах соли, шевелил тёмно-зелёные глянцевые листья, вплетался в нестройный напев:

Zum, zum, zum,
Capoeira mata um!
Onde tem marimbondo —
E zum, zum, zum…

В большой роде стояли и ритмично хлопали в ладоши два десятка человек. В середине круга Йанса отрабатывала с Гильермо армада-ди-мартэлу.

– Почему не бьёшь со всей силой, малыш? Уж если бьёшь, то делай это так, будто тебе не жаль свою ногу сломать! А ты слишком торопишься уйти в защиту! Мартэлу делается с проносом, если промахнёшься одной ногой, вполне можешь… В чём дело, Маринья?

Беримбау в руках чёрной девчушки внезапно умолк. Пение прервалось на полуслове. Йанса прыжком вернулась в положение стоя и сердито повернулась к своим ученикам. Вся рода смотрела в одну сторону. Туда, где в дверях стояли Зе Джинга, мулат Секо и обнимающий их за плечи Ошосси.

Эти трое не появлялись в школе две недели. Не было их и на пляже, где собирались капоэйристы, и на недавнем шоу «Детей Йанса» в Рио-Вермельо. На осторожные вопросы других учеников, почему парни больше не приходят, Йанса лишь пожимала плечами. Задавать вопрос вторично не рисковал никто.

– Целую твоё сердце, местре, – нарушил Ошосси растерянную тишину. – Прошу прощения за то, что много на себя взял, но… Вот эти два раздолбая – мои друзья. Они вбили себе в голову, что, если я поручусь за них, ты примешь их обратно. Я готов ручаться, но ведь моё слово ничего не значит для местре Йанса. Я сто раз повторил им это, но кто меня слушал?

Голос Ошосси был обычным – неторопливым, растягивающим слова. Солнечные зайчики скакали по его смуглой физиономии, путались в лохматых дредах. Джинга и Секо смотрели в разные стороны и, судя по всему, страстно мечтали оказаться сейчас где-нибудь на Северном полюсе.

– Перерыв, галера, – вполголоса распорядилась Йанса – и через минуту в патио остались лишь местре и два её ученика. Ошосси тоже исчез. В тишине ветер шептался с листьями манго, играл с красной ленточкой, привязанной к беримбау.

– Местре, – первым решился заговорить Джинга. – Мы всё понимаем, честное слово. Если – нет, то – нет, это будет справедливо. Но я вот что хочу сказать… Секо не виноват, это я его потащил в тот дом в Ондине. Он не хотел этого, клянусь! Он…

– Брат, я тебе что – пацан? – высокомерно перебил его Секо, – избегая, впрочем, встречаться взглядом с Йанса. – Меня, по-твоему, можно куда-то потащить? Меня можно заставить делать то, чего я не хочу? Не слушайте его, местре. Я сделал то, что сделал… и готов отвечать. Вы ведь… Вы же не примете нас обратно? Мы зря побеспокоили Ошосси?

– Не припомню, чтобы я прогоняла вас, – сухо заметила Йанса.

С физиономии Секо разом слетела надменность. Джинга изумлённо поднял голову, захлопал большими чёрными глазами.

– Местре?..

– Секо прав. Каждый сам выбирает свой путь. И я никогда не беру никаких клятв со своих учеников.

– Но мы ведь обещали вам, местре… – виновато напомнил мулат.

– …потому что сами этого захотели, не так ли? – Йанса взяла в руки беримбау, потрогала струну. Священный инструмент отозвался долгим тягучим звуком. – Я могу научить капоэйре, но я никого не учу жизни. Я сама не хуже и не лучше других людей. Я могу лишь показать вам дорогу, которая мне кажется подходящей, а идти по ней или нет – решать вам. Если вы снова здесь – значит, вы выбрали. И я рада вас видеть, парни.

– И… мы можем остаться? – недоверчиво прошептал Зе.

– Вы же знаете, здесь только одно условие: никакой наркоты. Наркоторговцы тренируются у других местре. Если хотите, могу кинуть адресок.

На физиономиях парней появились осторожные улыбки. Йанса, стараясь не рассмеяться, уже шагнула к дверям, чтобы позвать остальных учеников, но вопрос Секо заставил её обернуться.

– Местре, на террейро все говорят о том, что ориша Йанса сама умоляла Обалуайе снять заклятие с Бротаса… и со своих учеников. Это правда?

– Не знаю, – пожала плечами Йанса. – Я ещё не была на террейро. Но, думаю, нет. Вы же макумбейрос и сами знаете: Обалуайе бессмысленно умолять. Даже его мать Йеманжа бессильна, когда Царь Выжженной Земли хочет кого-то наказать.

– Но ведь… – Зе Джинга во все глаза смотрел на старый беримбау в руках местре. – Но ведь ваш беримбау, он… Он снова у вас? Это значит, что…

– Это значит, что люди в Баие относятся ко мне с уважением! – отрезала Йанса. – И если мои бестолковые ученики теряют где-то дорогую мне вещь, то она рано или поздно ко мне возвращается!

– Но… Местре, мы же… Мы не…