Невеста по проклятию

Плечи Кристины поникли. Внутри все оборвалось. А ведь меньше года оставалось!.. В ее положении диплом Благородной школы святой Епифании – пропуск в жизнь. С ним у девушки появлялись шансы найти достойного спутника жизни, в крайнем случае – продолжить образование, получить степень соискателя кандидата наук, а с ней и место преподавателя, то есть постоянный доход и обеспеченную старость. Даже мать девушки не считалась хорошей невестой, а уж она сама… Не становиться же ей лавочницей!

— Можете садиться.

По губам госпожи Закир скользнула довольная улыбка. Она выпустила пар, отомстила за унижение.

Кристина медленно опустилась на место и невидящим взглядом уставилась в учебник. Девушка досадовала на себя, на собственную глупость. Могла ведь промолчать! Не следовало ни на минуту забывать, кто она, и кто они, ее одноклассницы. И ведь Кристина все пять с половиной лет помнила, а тут на минутку забыла, за что и поплатилась.

— Ладно, — рука Бернадет Изавель осторожно коснулась ее под партой, — вдруг старая ведьма просто накричит и отпустит?

Бернадет тоже училась на стипендию, наверное, поэтому они сдружились, хотя внешне, казалось, сложно было отыскать двух более несхожих созданий. Кристина пошла в мать – истинную северянку. Бледная, с легким внутренним сиянием кожа, голубые глаза, русые, не слишком светлые, но и не темные волосы. Хрупкая, так и не успевшая к своим двадцати годам в полной мере округлиться, приобрести женскую манкость. Со стороны она могла показаться больной, пусть и отличалась отменным здоровьем. Еще бы, ведь ее дальние предки владели магией льда! Бернадет была девушкой другого толка. Смуглая, темноволосая и темноглазая, невысокая, она уже к пятнадцати годам обзавелась необходимыми формами и лишь наращивала их объемы. В наследство от прабабки Бернадет достался слабенький дар прорицательницы. Она изредка гадала, но ее предсказания сбывались с той же частотой, как народные приметы. В школу ее устроила тетка, мечтавшая скорее сбыть с рук осиротевшую племянницу. Бернадет не имела ничего против замужества и считала дни до выпуска. Учебу она ненавидела, но чтобы не прогневать тетку, кое-как умудрялась каждый год заработать удовлетворительный пропускной балл.

— Разговоры! – взвизгнула госпожа Закир.

Бернадет испуганно подпрыгнула и принялась беззвучно зубрить злосчастные шесть форм глагола «presco». Анхелика с горем пополам осилила только две, выходит, скоро преподавательница найдет новую жертву. Старая грымза! Уж ей-то не грозили танцы! И богатые, и бедные обладательницы синих фартуков выпускного класса дружно сходились на том, что привлечь кавалеров госпоже Закир не помогли бы даже миллионы. Некрасивая, иссушенная годами, с волосатой бородавкой над губой, она ненавидела учениц за красоту и молодость. Шептались, будто в свое время отчаявшаяся старая дева прибегла к привороту, но даже он не сработал, потенциальный жених, прозрев, утопился. Кристина полагала, что это дурная шутка, но все же доля правды в ней была.

Госпожа Закир лично проводила провинившуюся ученицу до кабинета директрисы: не иначе боялась, та сбежит. Усадив Кристину на жесткий стул в приемной, где вечно пахло пылью, спитым чаем и табаком, она постучалась в дверь с лаконичной табличкой «Директор» и вошла. Ждать приглашения на казнь пришлось недолго.

Девушка замерла в центре выцветшего ковра и боялась поднять голову на госпожу Мертье. Преподавательница оставила ее наедине с директрисой. Интересно, что она наговорила?

В кабинете витал запах трубочного табака. Казалось, им пропиталась даже мебель – сплошь антикварная, пережившая не одного владельца.

Анук Мертье восседала за столом между кипой бумаг и клеткой с канарейкой. В зубах она держала неизменную трубку с янтарным мундштуком. Поговаривали, будто он заговоренный, излечивает владелицу от различных болезней. Анук было глубоко за пятьдесят, однако для своего возраста она выглядела чрезвычайно бодро, даже волосы не успели полностью поседеть. Идеальный пучок, аккуратный макияж, темно-синее платье с кружевной отделкой — ведьма за собой следила. При желании она могла бы снова выйти замуж, но осталась верна памяти покойного супруга, чей портрет неизменно держала на столе.

— Итак? – Тонкие длинные пальцы хрустнули, привлекая внимание Кристины.

Девушка продолжала молчать и изучать рисунок ковра: ромбы и полосы.

— Мне доложили о вашем непростительном поведении, — выпустив изо рта колечко дыма, продолжила директриса. – Берете пример с соседок по пансиону? Напрасно, Имирис! Вы им не ровня, вам следует умерить свою гордыню.

Кристина прикусила губу. Сколько еще раз госпожа Мертье повторит, что она никто?

— Наша школа славится безупречной репутацией. Вы хотите ее нарушить?

— Нет, мадам.