Невезение. Сентиментальная повесть

— Записки Товпыги о выдаче продуктов для областного руководства. Там полностью обосновываются подлинные причины недостачи.

— Так вот он, в чём дело, — присвистнул подполковник. — И что вы думаете делать с этой папкой, понимаете уровень угрозы наличия у вас таких доказательств?

— Поэтому я и пришел к вам. Милиции я не доверяю, что дальше делать не знаю.

Георгий Алексеевич взял со стола шариковую ручку и на минуту задумался. Я молчал, понимая, что от его решения сейчас зависит всё. Нахлынули непрошеные мысли: а что, если и КГБ в этой игре на стороне областной власти? Мало ли, какие у них могут быть связи. С тем же руководством или милицией.

— Давайте сделаем так, — предложил мой собеседник, — возьмем небольшой тайм-аут. Я наведу справки в своей службе и свяжусь с вами. Примем решение, что делать. Позвоните мне завтра, примерно, в два часа дня. Договорились? Чтобы вас успокоить, замечу, что я даже не спросил, где вы сейчас живете. Если всё, что вы здесь рассказали, правда, я на вашей стороне.

***

Вернувшись к Жене, сказал, что всё в порядке. Толик уже спал. Она приготовила бутерброды, и мы выпили за успех этого дела по рюмке водки.

Помянули Дину и Маришу. Долго говорили. Эту ночь мальчика не беспокоили и спали вместе.

***

Звонить Петровскому не пришлось. Он сам связался со мной в пол одиннадцатого и предложил немедленно прибыть в Контору на встречу с его шефом, не позабыв захватить с собой папку с записками. Спросил адрес, куда прислать машину. Я чуть замялся, но он твердо заметил: — Вы сами понимаете, что лучше иметь дело с нами, чем с милицией!

Через полчаса я подъехал на Кирова 4, назвал себя дежурному, и его помощник провел меня на второй этаж к Петровскому. Тот позвонил куда-то, сказал: — Коркамов на месте, — взял у меня папку и повел к шефу.

В кабинете председателя областного комитета госбезопасности впору было играть в волейбол. За торцевым длинным столом свободно уселось бы человек двадцать.

Хозяин кабинета, сухощавый седой человек предпенсионного возраста, встал, протянул мне руку, представился: — Дмитрий Ильич Коробов.

Петровский передал ему папку. Начальник раскрыл ее и стал перебирать записки. Затем бросил мне — рассказывайте!

Я переглянулся с Петровским, и он ободряюще кивнул головой. Пришлось повторить то же, что говорил вчера в доме у Нины. Начальник внимательно слушал, невольно перебирая бумажки в папке. Когда я кончил, спросил: — Что собираетесь сейчас делать?

Сказал, что буду устраивать похороны Дины с дочкой, если надо письменно дать какие-то показания, готов это сделать.

Начальник выжидающе посмотрел на меня, взглянул на Петровского и, указывая на папку, спросил: — А с этим?

— Не знаю, могу передать ее вам.

Он удовлетворенно кивнул головой и доверительно начал:

— Спасибо, что вышли на нас с этой папкой. Надеюсь, наш разговор строго конфиденциален, но честно признаюсь: после гибели Товпыги, центрального организатора хищений в гастрономе, все концы этой истории обрублены, ушли в воду. Хотя, — он снова взглянул на Петровского, — нам это в некотором плане может пригодиться. Лично вам скажу: вы все сделали правильно, теперь в плане личной безопасности вам ничто не угрожает. Можете спокойно жить и работать дальше. Если будут какие-то проблемы, смело обращайтесь к нам, окажем всестороннюю помощь. Кстати, вы не подумывали о том, чтобы вернуться в школу? Мы навели справки, вы отличный специалист и были бы более полезны на своем профессиональном поприще, чем в роли свободного фотографа.

— Надо подумать, — после паузы ответил я. — Мне даже в голову не приходило, что после судимости это возможно.

— С нашей помощью всё возможно, — уверенно улыбнулся он. — Если решитесь, дайте знать.

***

После разговора с начальником вернулись в кабинет Петровского. Он дал мне ручку, несколько листов бумаги и предложил написать заявление, изложить всё, ранее мной сказанное. Я справился за десять минут и протянул ему листок. Он внимательно ознакомился с написанным, достал новенькую канцелярскую папку и аккуратно вложил заявление туда.