Невезучая, или невеста для Антихриста

Дед Мороз, Дед Мороз, борода из ваты…

Вата его и погубила. Прибитый мною и стремянкой Митька выронил из рук искрящуюся палочку, и она с радостным шипением полетела поздравлять краснощекого дедушку. Бенгальский огонь воткнулся в его бороду, и дедушка перестал быть морозом, скорее, наоборот, в тот момент он был очень горячим дедом.

Красиво горел… Огонь со скоростью звука стал распространяться по еловым веткам, и через секунду уже вся двухметровая красавица пылала, как свеча на ветру.

Когда прибежали физрук и трудовик с огнетушителями, было поздно: от елки осталась черная обугленная цурпалка с висящими на ней закопченными шариками и оплавленной снежинкой наверху.

После этого нам с Митькой, не то что елку наряжать, даже убирать школьную территорию граблей в руки не давали. А на химии от нас вообще реактивы прятали, после того, как я один раз их Митьке заменила магнием с марганцовкой.

У меня ж папенька химик. А козлина, он же купорос от синьки отличить не может, вот у него моя горючая смесь и рванула. И был Митька похож уже не на индейца, а на африканского вождя бушменов.

Так и жили мы с Митькой в атмосфере постоянных боевых действий, периодически поднимая всю школу на уши своими выходками.

Апокалипсис случился на выпускном.

И откуда они переняли эту идиотскую буржуйскую привычку выбирать на выпускном вечере короля и королеву бала? Ну, королевой, естественно, выбрали меня, я ж не только леди, но еще и просто красавица. А королем, к моему ужасу, почему-то выбрали козлину. Я так думаю, народ привык к тому, что мы с Митькой вечно удивляем общественное воображение, вот и решили себе напоследок праздник души устроить. Чисто поржать. И предусмотрительные такие: все телефонами запаслись, чтоб заснять, так сказать, мой позор. Нам же, как героям вечера, танец полагался. На сцене. В коронах.

И вот, когда козлина возложил свои кривые грабли на мою царскую талию и двинулся со мной по кругу в темпе вальса, какая-то зараза вырубила свет.

Засада — первое, что пришло мне в голову. У меня ж тепловизора в голове нет, а пока я слепая как крот, от козлины можно было ожидать любой пакости, поэтому я, предусмотрительно и дернулась в сторону. Кто ж знал, что в стороне конец сцены?

Чувствую — лечу…

Но я же цепкая, как белка, поэтому и цеплялась в полете за все, что под руку попадалось. А попались мне Митькины штаны почему-то.

И вот тут включили свет.

Лежу я под сценой… А на ней стоит Митька в позе "к нам едет ревизор", с короной на голове, со спущенными портками и в офигительных труселях с нарисованной на причинном месте вороной, запертой в клетку, и надписью рядом: "Освободи птицу".

Митькина птица должна была быть мне благодарна. Очень уж она публике понравилась. Больше месяца Митька был звездой ютюба, я даже самолично ему один лайк поставила. И отбоя от баб у него после этого не было.

Еще одним козлом в моем светлом окружении был сосед Михалыч — хмырь и забулдыга. Жил он этажом выше и поэтому с завидным постоянством портил мне жизнь.

Михалыч с метлой нашего дворника сильно не дружил. Вот как выпьет, так они и не дружат. Михалыч, он же нетрезвым все время территорию пометить пытался, ну, наверное, чтоб на автопилоте дорогу домой по запаху найти можно было. А дядя Федор, он же пограничник, хоть и бывший. Нюх у него как у собаки. У него граница на замке и враг не пройдет. Он Михалыча за версту чуял. Его, правда, весь микрорайон чуял, когда он, возвращаясь домой, дурным голосом орал на всю округу: "По аэродрому, по аэродрому, лайнер пролетел, как по судьбе". Летчиком, наверное, мечтал быть. А оно вишь как сложилось… Сантехник. Поэтому и летал он только в мечтах, от пивного ларька и до того места, где его укладывала на посадку метла дяди Феди.

Лежит он на взлетной полосе, а дворник орет тете Груне, жене его: "Иди, Грунька, сваво космонавта забирай".

Михалыч поэтому и курил на лестничной клетке, а бычки с верхнего пролета площадки кидал вниз, и прямехонько на наш половичок. А кот у Михалыча тоже в прошлой жизни, наверно, козлом был, потому что в туалет он ходил только под наши двери. Уж не знаю почему, то ли бычки Михалыча тушил, боялся пожара, то ли выражал свой котячий протест по поводу того, что Михалыч курит. Но убирать это безобразие приходилось мне.

Я, конечно, половину бычков Михалычу в замочную скважину засовывала, за что он каждое утро покрывал благим матом свою соседку, ну правильно, кто ж на меня-то подумает, я ж девочка интеллигентная: "Здравствуйте, Семен Михалыч. До свиданья, Семен Михалыч. Как ваше здоровье?"