Невидимки за работой

— Про-е-кты? Новомодная чепуха и больше ничего! Нет, мне это не по нутру… Ликтричество, вода из труб… Мы в Плэдберри воду берем из колодцев, кому сколько надо… если колодец не высох. Ну, да не все сразу высыхают. У кого в колодце воды нет, тот сбегает с ведром к соседу — и все в порядке, тихо и мирно. Но вы погодите, я вам хочу сказать кое-что. Про это еще никто не поминал. Фермер Креддок говорит, что, мол, джентльмены попали в точку и больше ничего про это не скажешь. Неправда! Вот мне одна мысль пришла на ум — про это никто из них не подумал! Если в Плэдберри пустят воду по трубам, так, пожалуй, еще и эту… как ее… канализацию вздумают провести, помяните мое слово! Они захотят, чтобы у вас в домах были все эти новомодные выдумки — клозеты и все такое. А где они их поместят — бес их знает! От кухни, что ли кусок отгородят? А мне нет нужно никаких клозетов! Всю жизнь и в дождь, и в вёдро бегал за нуждой в конец сада, а теперь изволь рассиживаться в доме — это в мои-то годы! Притом яма в саду — ее еще покойный отец вырыл — еще вовсе не полна. Ее на мой век хватит. Так вот я вас спрашиваю: на что нам эта ихняя ка-на-лизация? В деревне выгребных ям сколько хочешь!

Гарстенг был уже в сильном беспокойстве и знаками умолял Тэнкрея остановить этот поток красноречия.

— Ну хорошо, мистер Толпэд, благодарю вас. Ваша точка зрения ясна, а теперь надо дать и другим высказаться.

— Что ж, ладно! — согласился Уэлтон. — Я своё сказал. Мы очень привыкли к нашим нужникам и не хотим…

— Да, да, благодарю вас. Пора нам, я думаю, выслушать и представителей молодого поколения.

Гарстенг энергично закивал Элистеру, но раньше, чем тот успел подняться с места, из задних рядов быстро вышел какой-то молодой человек и подошел к микрофону.

— Меня зовут Ньюмен, — начал он, заметно нервничая и стараясь овладеть собой. — Я один из тех молодых, которых наш председатель желает выслушать. Мне девятнадцать лет, и я родился в Плэдберри. Я здесь живу, а работаю не здесь…

Гарстенг сделал едва заметный знак одному из техников и, написав что-то на бумажке, передал эту бумажку через Треголда Тэнкрею.

А молодой человек у микрофона взволнованно продолжал:

— Почти все девушки и парни нашей деревни работают в Мемтоне, потому что здесь в деревне нам делать нечего. А когда мы женимся, нам и жить то негде! Какие коттеджи получше — все откуплены под дачи городскими жителями. Сразу после воины за любой домишко давали по две-три тысячи фунтов. Те дома, что совет обещает выстроить, нам очень нужны. И колодцы, да керосиновые лампы, да выгребные ямы и отхожие места во дворах нам здорово надоели. Почему не завести в Плэдберри нормальные современные удобства? Наверно, городские жители и не подозревают, что в таких деревнях, как Плэдберри, есть еще лачуги с земляным полом, а помои здесь выливают в сад или прямо на улицу, потому что помойных ям нет и сточных груб тоже? Так вот... (молодому человеку уже трудно было сдерживаться). Так вот… Я прямо заявляю: молодёжь Плэдберри одобряет планы совета...

— Благодарю вас, — поспешно перебил его Тэнкрей с плохо скрытым раздражением. — Благодарю вас, мистер Ньюмен. Весьма интересно было услышать и другую точку зрения.

Он опять мигнул технику и заговорил уже другим, елейным тоном, каким говорил всегда во время радиопередач.

— Я должен извиться перед нашим молодым оратором: к сожалению, тут произошли какие-то технические неполадки, и я боюсь, что его последние слова не дошли до радиослушателей.

Из глубины зала направилась к микрофону какая-то молодая женщина, но председатель вовремя проявил находчивость:

— Я предлагаю для передышки и для того, чтобы радиослушатели почувствовали атмосферу этого мирного сельского уголка, не зараженного пороками современной городской цивилизации, спеть хором, как это принято в Плэдберри. Споем какую-нибудь старинную народную песню, которая в здешних местах переходит из рода в род.

Вынырнувший откуда-то сбоку Порп суетливо подбежал к эстраде и ударил камертоном по столу. В передних рядах грянули ту самую веселую песню, которую Халлес уже слышал утром перед трактиром. Задние ряды безмолвствовали.

— Эту мерзкую галиматью сочинил сам Гарстенг, — под шумок сказал Чарлтон Халлесу. — А музыку к ней — кто-то из его приятелей.

Когда песню спели, встал Тэнкрей.

— В заключение выступит оратор, чье имя хорошо знакомо всей стране, чей голос знают миллионы людей, никогда не видевших его: фермер Дедушка Скроггинс.

От бури приветственных кликов загудели балки под потолком, а Уэлтон, воспользовавшись случаем, пропел застольную «Он парень первый сорт».

Скроггинс на мгновенье потупил голову, как бы желая показать, что глубоко взволнован таким неожиданно горячим приемом и волнение мешает ему говорить. Но, быстро обретя дар речи, качал с видом легкого неодобрения:

— Что это вы, ребята? Я самый обыкновенный деревенский житель, приехал из соседнего графства поглядеть, как вы тут живете в Плэдберри...