Невидимые

— Нет! Нет! Я ничего не знаю!

Алексей, приглядываясь, обошел его. Макар заметил в руке окровавленный нож — видимо, укрывался в рукаве. Легкое быстрое движение — и Федька вскрикнул, схватившись за шею.

— Ну, пусть так. А про меня что знаешь? Кто я?

Рабочий молчал, с шумом всасывая воздух.

— А это кто? — Алексей указал на Макара.

Боже! Как вышло так, что он в такое ввязался?

— Опять ничего? Экий ты не любопытный. Так выясни… Перед тем, как прямо сейчас домой к Степке пойдешь. Где он живет?

— Нее… Не знаю… Я его никогда и не видел…

— Значит, найдешь. Ты все понял?

— Да! Понял! Понял! Все сделаю!

К облегчению Макара, Алексей убрал нож в карман и направился к светлому.

Оказалось, радоваться было рано.

Глядя на то, что происходило перед глазами, Макар понял, что его еще никогда не били.

Светлый давно не думал сопротивляться — он лишь вскрикивал да стонал. Потом и вовсе затих — но Алекс, войдя в раж, продолжал.

Ему это явно нравилось.

Нужно остановить его! Прекратить все это — иначе светлый умрет!

Однако Макар не мог двинуться с места, как будто обратился в истукана. От одной мысли о том, чтобы вызвать гнев на себя, подкатывала тошнота.

И отвернуться не мог. Расправа словно заворожила.

Федька тоже замер — даже почти не моргал.

Все продолжалось, казалось, целую вечность, но наконец Алексей, похоже, устал.

Швырнув окровавленное тело об стену, как тряпичную куклу, он остановился, утирая пот с перепачканного лица. Постоял пару минут, затем, как ни в чем не бывало, достал папиросу, чиркнул спичкой, и пустив облако дыма, медленно пошел прочь.

Спустя еще миг Федька тихо вымолвил:

— Вася… — и осторожно, странными маленькими шагами, точно ноги стали деревянными, направился к другу.

Наваждение отступило.

Макар бросился за своим спутником. Догнал, пошли вместе.

Через пару десятков шагов не выдержал:

— Он жив?

Алексей резко обернулся. Неожиданный удар отбросил плашмя на землю. Гул в ушах заставил смолкнуть все прочие звуки. От боли из глаз брызнули слезы, из горящего огнем носа хлынула кровь.

— Ты хуже бабы. Трусливый щенок…

Однако, немного придя в себя, Макар вновь поспешил за спутником. Оказаться одному в Старом городе — это уж слишком для одной ночи.

Поднялись. Овраг остался позади, от света фонарей тьма рассеялась, и Макар глубоко вздохнул.

Стало легче — словно все, что произошло внизу, было просто дурным сном.

До театра, столь ярко освещенного изнутри, что хватало и улице, шумевшего на весь квартал пьяным весельем, дошли в молчании.

В паре шагов от порога Макар, заранее отстав, окликнул:

— Лексей!

— Чего тебе?

— Мы можем уже… вернуться домой?

— Обожди пока пару дней.

Алексей остановился и, сощурившись, вглядывался в лицо Макара.

Он точно чего-то ждал.

— Спасибо…

Он приблизился, занося руку. Макар сжался — но Алекс всего лишь хлопнул его по плечу.

— Ну, так помни…

* * *

— Так вы и в самом деле верите в духов?

— Ну… Пару месяцев назад я бы просто смеялся, если бы кто задал такой вопрос. Не знаю. Впрочем, и вы не ответили толком.

— Мне более симпатична теория Чарльза Дарвина. Она не допускает суеверий.

— Как же — слыхал. Но, знаете, пока что не разделяю. А мы точно не должны заехать за вашей дамой? Выходит невежливо… что не так важно. Но вот на улице — ночь, а место весьма неприятное.

Бирюлев задумался. Как воспринял бы Рыбин столь поздний визит двух господ? С одной стороны, Наталья сказала, что муж ее увлечению не препятствует, позволяет по ночам выходить из дома. Но с другой — репортера чиновник наверняка вспомнит.

— Вы, конечно, правы. Только я никак не могу у нее появиться.

Червинский понимающе хмыкнул.

— Выходит, честь дамы важнее, чем ее жизнь?

— Вы порядком сгущаете краски… Полагаю, госпожа Рыбина вне опасности.

Остаток дороги молчали.

Ночь выдалась промозглая, и репортер успел порядком продрогнуть, когда извозчик, наконец, остановил лошадей.

— Приехали, господа! Это где-то тут.

Спрыгнули с пролетки.

— Так… Она сказала — третий дом от зубного врачевателя над оврагом… Справа от него должна прийтись велосипедная лавка.

— Странный выбор занятий для такого квартала. Но давайте искать.

Однако поиск труда не составил: картонный зуб, что по размеру пришелся бы великану, заметили издалека. Подошли к деревянному дому, похожему по приметам на тот, что описывала Наталья.

— Надо же. А по виду — совсем обычный, — заметил сыщик.

Неподалеку, на лавке под фонарем, сидела, боязливо озираясь, и сама Рыбина. Заметив Бирюлева, она первой поспешила навстречу, не считаясь с приличиями.

— Ох, Георгий! Как же вы долго — а тут так страшно! Прежде я никогда не ходила одна, все с Лизой, — быстро начала она, но тут же перевела взгляд на Червинского и замолчала. Тот снял шляпу:

— Червинский, Николай Петрович.

— Рыбина, Наталья Васильевна. Георгий Сергеевич о вас рассказывал.

— Весьма рад знакомству.

— Отчего же вы не вошли? — спросил Бирюлев.

— Ждала вас. Вдруг бы вы заплутали?

— Право, не стоило… Это могло быть небезопасно.

Словно в подтверждение, откуда-то снизу донесся полный отчаяния крик:

— Пощади! Я не со зла! Молю — поща…

Он оборвался, переходя в вопль боли.

Все трое вздрогнули. Наталья прикрыла рот рукой.