Невидимые узы [Литрес]

Собравшись за пивом в кабинете Делестрана, полицейские переделывали мир. Они возмущались, сквернословили, злились из-за того, что так часто оказываются бессильными и не знают, как утешить жертву. Добро, Зло, Несправедливость – громкие слова, не более того… Иногда они чувствовали себя потерянными, изолированными и непонятыми. Их переполняла горечь вкупе с отвращением, и разговоры об этом, неизбежно случавшиеся всякий раз, были способом подтвердить свои обязательства. Легавые цеплялись за пострадавших и говорили с ними на странном языке, дающем повод для множества интерпретаций. Делестран взирал на своих людей с восхищением. В подобные минуты он часто вспоминал Сизифа. Майор находил их красивыми.

Ярость утихла так же быстро, как и разгорелась. Все были согласны в главном: новой драмы удалось избежать. Что произошло бы, не вмешайся водитель-доставщик? Он разгружал поддоны на набережной Шаранты у канала Сен-Дени, когда его внимание привлек черный «Клио», которым управлял Патрис Лекуэн. Он остановился на углу бульвара Макдональд, в пятидесяти метрах от женщины. Хрупкая одиночка стояла у стены в позе журавля с сумкой на бедре в ожидании клиента. Проститутки не уходили с этого места даже днем, и все давно к этому привыкли. В некотором смысле они были частью пейзажа.

Управляя тележкой с поддонами, водитель наблюдал за происходящим не потому, что был вуайеристом, а из простого любопытства, желая увидеть лицо клиента. Девушка подошла к машине и открыла дверь. Водитель наклонился в ее сторону, крепко держа одной рукой руль. Они обменялись несколькими словами. О содержании разговора догадаться было легко, но продолжался он необычно долго, что наводило на мысль о разногласиях. Касательно формы услуги? Или цены? Женщина шагнула назад, мужчина потянулся и широко распахнул дверь. Какие слова вернули девушку? Затеялось новое обсуждение? Или торг? Свидетелю было любопытно, договорятся они или нет, но тут он увидел, как тело молодой женщины в буквальном смысле слова затянуло в салон автомобиля. «Всосало» – так он выразился на допросе, и слово внесли в протокол. Она отбивалась, пыталась высвободиться, а мужчина колотил ее левой рукой. Свидетель находился далеко, сиденья автомобиля скрывали от него клубок тел, но ноги молодой женщины горизонтально торчали наружу, он видел движение рук над спинкой и слышал крики ужаса. Бросив свои поддоны, мужчина побежал в их сторону и на полпути увидел облако белесого дыма. Это был слезоточивый газ. Хозяин «Клио» пытался закрыть дверь, одновременно удерживая вопящую женщину. Поравнявшись с ним, водитель увидел ее, свернувшуюся калачиком на полу, прижатую грудью к сиденью, со стволом пистолета у затылка. Напавший на нее человек собирался тронуться с места, и смельчак, не задумываясь, дернул за ручку дверцы с его стороны. Преступник выкрикивал нечто маловразумительное, обзывал молодую женщину мерзавкой и требовал «отвалить от него». Не подозревая, что пистолет – это всего лишь игрушка, свидетель вытащил преступника из машины и швырнул его на землю. Тот почти не сопротивлялся и вдруг заскулил, повторяя, что он ничего не сделал, а она отравила его газом. Спаситель так и не выпустил его до прибытия полицейских, которых вызвал еще один сознательный прохожий.

На допросе Сонья Элауэд подтвердила версию доставщика. Она быстро оправилась от нападения – эта 32-летняя наркоманка многое повидала, жила в сквотах, торговала телом, чтобы заработать на крэк, и была знакома с отделениями неотложной помощи всех парижских больниц. Насилию она подвергалась с детства и ежедневно, ее избивали клиенты и конкурентки. Ослабленная физически наркозависимостью и болью, она тем не менее сумела сохранить своеобразное чувство собственного достоинства, которое так часто встречается у бездомных, смиренных и одновременно стойких. Остатки самоуважения заставляли большинство жить выбранной по доброй воле, а не навязываемой обществом жизнью. Обычно с ними никто и не спорил.

Сонья была уличная и не отличалась изысканными манерами жриц любви, которые поджидают клиентов, сидя на высоких табуретках в специальных «хитрых» заведениях с интимным освещением. Тело было ее разменной монетой, и она не была слишком разборчива по части мужчин. Брала то, что плыло в руки. Часто, в момент ломки, она опускалась на самое дно, отдаваясь даже гнусным извращенцам. Закрывала глаза, терпела, а потом уходила с честно заработанными деньгами, покупала дозу и обо всем забывала. До следующего утра.