Невидимые узы [Литрес]

Делестран сумел скрыть раздражение, когда начальственная дама вошла в кабинет. Полицейские встали, чтобы поприветствовать ее. Сухое рукопожатие и снисходительная улыбка не предвещали ничего хорошего. Никто почему-то не решался сесть. Мадам Делаво коротко представилась, подчеркнув тоном значимость своих обязанностей и миссии. Был ли это вежливый способ принять гостей или желание сразу поставить их на место? Делестран наблюдал за ней: темные туфли-лодочки, колготки телесного цвета, шерстяная юбка в крупную бело-черную клетку, облегающая блузка и жемчуг на шее – интересно, настоящий? На сыщика она произвела впечатление светской женщины, которой безупречный макияж придавал уверенность в себе. Сколько ей может быть лет? Трудно сказать… Около пятидесяти? Чуть выступающий вперед округлый живот, сухая кожа рук в мелких «гречишных» пятнах, сверкающие кольца – одно с крупным полупрозрачным камнем – свидетельствовали об определенном возрастном цензе.

– Коллега рассказала о причине вашего визита. Боюсь, мне будет сложно удовлетворить вашу просьбу. У нас с вами есть кое-что общее: мы связаны положением о профессиональной тайне, сформулированным законом.

– Да, статьей 226–13 Уголовного кодекса, – сочла нужным уточнить Бомон, видя, что шеф борется с нарастающим недовольством.

– Совершенно верно. Но не только. Есть еще и статья Л 411–3 Кодекса социального законодательства. Поверьте, это не то право, на котором мы стали бы настаивать, а возложенная на нас обязанность не обнародовать определенную информацию о нашей деятельности или людях, с ней связанных.

– Мы всё именно так и понимаем, мадам, но вы хорошо осведомлены, что любую печать тайны можно снять. Для этого существуют процедуры, предусмотренные законом, более или менее обязательные. Так, женщины, родившие «анонимно», могут решиться раскрыть тайну своей личности, связавшись с вами.

– Я должна вам кое-что сказать, офицер… В каком вы звании?

– Лейтенант. Мой коллега – майор Делестран.

– Очень хорошо, лейтенант. Я объясню вам – у вас ведь нет детей, не так ли? – что женщина сама решает рожать «анонимно». Это важный нюанс! Отдавая ребенка на усыновление, а не бросая его, как часто говорят, она дает ему шанс расти в лучших условиях. Слова важны, они наделены смыслом и могут иметь драматические последствия.

– Вы правы. Детей у меня пока нет, и мне не хотелось бы однажды встать перед таким выбором. Но в данном конкретном случае нас интересует мужчина – отец, ищущий сына. Он связывался с вами. Можете сказать, сообщили вы ему имя или нет?

– Чтобы узнать это, вам придется, во-первых, назвать мне имя отца, а во-вторых, я должна буду сначала выяснить, раскрыла ли мать тайну своей личности, сообщив и предполагаемую личность отца, а главное, обратился ли ребенок с просьбой в нашу организацию. Раскрыть свою личность – это одно, но именно ребенок принимает решение о целесообразности розысков. Мы разрешаем искать корни, а не ростки, выражаясь фигурально. Понимаете?

– Кажется, да. Ну так что конкретно вы можете нам сообщить?

– Кое-что могу, но не личные данные.

– А по судебному ордеру? – холодным тоном поинтересовался майор.

– Это единственный способ. В судебных делах такое случается редко, в гражданских – тем более. Признаюсь, я никогда не сталкивалась с подобным, но это единственный законный путь. Хочу предупредить, что ордер не обязывает нас отвечать положительно. Разрешение разгласить профессиональную тайну дает нашему сотруднику возможность решить, раскрывать ее или нет, взвесив положительные и отрицательные моменты для заинтересованного лица.

– А если речь идет о преступлении?

Собеседница сыщика вздрогнула и инстинктивно отодвинулась чуть назад.

– Моя коллега не сказала, что вы расследуете преступление. Я подумала…

– Понимаю ваши сомнения, мадам, и буду с вами предельно откровенен. – Делестран посмотрел женщине в глаза и заговорил веским тоном: – На данный момент нет никаких доказательств, что имело место преступление. Вполне вероятен несчастный случай, но… Всегда есть «но» с небольшими деталями, контекстом, вероятностями и, прежде всего, невозможностями. Наша задача – свести на нет вероятности, превратив их в достоверности, и для этого мне нужно знать личность сына жертвы. Если это вас успокоит, замечу, что раскрытие секрета человеку, тоже связанному режимом секретности, обеспечивает неприкосновенность конфиденциальности.

– Если только вам не придется раскрыть секретные сведения в интересах расследования.

– В этом случае у нас возникнет та же этическая проблема, что и у вас: придется соизмерять полезность или вред, наносимый заинтересованному лицу. По сути, мы придерживаемся одной линии поведения.

– И да и нет. Дело в том, что… – Чиновница колебалась, но в конце концов решилась. – Ладно, вот что: направьте судебный запрос в Генеральную инспекцию по социальным вопросам. Вы, конечно, считаете, что окончательное решение не за мной, и это даже хорошо. Мне не придется брать на себя всю тяжесть ответственности.