Невидимый огонь

«Но разве не от всего она остается?» — ощутив все же горечь, подумала Велдзе, и ей пришло в голову, что точно так же, залпом, она выпила и свое супружеское счастье, как стакан пива, — до дна, а на дне был осадок, который она тогда не заметила и только теперь почувствовала. «Я была слишком счастлива, — продолжала она рассуждать с некоторой отчужденностью, как бы глядя на себя со стороны. — Такое счастье долго продолжаться не может. Это все равно что маятник у часов застыл бы на отлете… или качели вдруг остановились на лету… Так ведь не бывает, правда? А я хотела, чтобы был вечный праздник. Казалось, у меня столько пирогов и пива, что можно праздновать и гулять без конца…»

Ее мозг все плотней заволакивало как туманом. Начало, видимо, действовать лекарство. Голова стала тяжелая, и все тело мягкое, как из воска, и ноги были точно не свои, чужие.

Это походило на опьянение от шампанского. И она криво усмехнулась. Сейчас впору танцевать, а она потащится в свою комнату, вновь повалится в свою холодную постель — и будет спать, спать, спать, ведь только во сне для нее избавление и спасение…

Что это?

На шоссе опять зафыркала машина и стала тормозить против Лиготне.

Это Ингус! Вернулся Ингус!

И в ней разом лопнуло что-то мучительно натянутое, она рывком выпросталась, как мотылек из тесной и душной тюрьмы-куколки, от облегчения у Велдзе кружилась голова. Ингус, Ингус! Руки сами собой хватали пальто. Велдзе наспех накинула его прямо на ночную рубашку и выбежала во двор — с дороги долетали голоса и что есть мочи лаял Джек.

— Джек, назад, Джек! — крикнула Велдзе, но вернуть собаку не удалось, и она, не в силах совладать с собой, побежала неверными ногами к шоссе, где все явственней проступал силуэт «Запорожца».

— Добрый вечер! — раздался из темноты голос.

Она поздоровалась, подошла ближе и увидела возле машины две фигуры — мужчину и женщину, однако мужчина был не Ингус. То были Каспарсоны. И она, сразу теряя силы, почувствовала себя обманутой, как будто с ней сыграли злую шутку.

— Проезжая, мы заметили, что у вас еще как будто горит свет. И Аврора сказала, что, возможно, вы ждете мужа… — заговорил Аскольд.

— Да, — глухо отозвалась Велдзе.

— Мы встретили его по дороге, но он… знаете…

«Мертв!» — молча вскрикнула Велдзе.

— …он в стадии крайнего опьянения, — присовокупила Аврора. — Хотели взять его в машину. Но с ним даже нельзя нормально разговаривать. Он только сказал, что…

— Ну, это не так важно, — перебил ее Аскольд.

Аврора пожала плечами.

Настала неловкая тишина, в которой все еще тявкал неугомонный Джек, и лай отдавался в Велдзиной голове как в бочке.

— Где он? — стараясь прийти в себя, спросила наконец она.

— Он идет по Ауруциемскому шоссе, — сообщил Аскольд. — И вообще он в одной рубашке. Я понимаю, что приятного в этой вести для вас мало. — Он замолчал, возможно ожидая ответа, но Велдзе, старавшаяся побороть слабость, не сказала ни слова. — Нехорошо это, если он будет болтаться на дороге. Да еще в такую погоду. Мы вполне могли на него наехать.

— Спасибо… благодарю вас… я вам очень благодарна…

Горло у нее, казалось, сдавлено, и голос звучал хрипло. Ее душили слезы не то горечи, не то облегчения, ведь Ингус жив, но опять, опять, опять пьян, и сильнее обычного. Оттого, что она бежала к дороге, босая, в ночной рубашке, которая на пядь выглядывала из-под пальто, она чувствовала себя смешной и жалкой в глазах Каспарсона и особенно строгой, самоуверенной Авроры, которой посчастливилось быть женой непьющего. И ей хотелось, чтобы Аврора не видела хотя бы ее слез, но, как и многое другое этой ночью, их заботливо скрыл туман.

Они молча смотрели друг на друга,

— Может быть, мне за ним поехать? — наконец вымолвила Велдзе.

— В самом деле поезжайте, иначе он может…

— Я вам очень благодарна… очень… — вновь повторила она, не думая о том, что говорит.

Зябко кутаясь в пальто, Велдзе возвратилась во двор, подошла к гаражу. Ах да, сперва же надо одеться и взять ключ зажигания. Сквозь сонливую усталость, которая вновь стала обнимать Велдзе с тех пор, как она узнала, что с Ингусом не случилось несчастья, действительность доходила до ее сознания столь же неясно, как сквозь туман контуры ближних предметов. Она оделась, взяла карманный фонарик, набрала у висячего замка шифр, на какую-то цифру, вероятно, ошиблась, потому что скоба не поддалась. Она набрала второй раз…

Так. Замок отскочил. Двери гаража со скрипом отворились. В снопе лучей фонарика блеснули фары «Волги» — она глядела из темноты на свою хозяйку, как бурая смирная корова. Велдзе протянула руку к выключателю, и гараж залило режуще ярким светом, который сеяла с низкого потолка стопятидесятисвечовая лампа без абажура. После сырой свежести здесь, в помещении, казалось тепло, душно и мягко пахло бензином, маслом и лаком.

Велдзе вывела машину во двор, оставив все как есть — замок в скобе, ворота гаража настежь, включенное электричество. Обернулась. Может быть, выйти из машины — потушить, затворить? Открытые двустворчатые двери в белесой тьме напоминали уши летучей мыши, и она невольно еще раз оглянулась.