Невилл Чемберлен

В результате было выработано семь главных торговых соглашений, которые стали основой нового британского протекционизма. Лучшим свидетельством успеха введения политики «имперских преференций» является тот факт, что после этого промышленное производство Империи выросло на 51 процент. Оттавская конференция послужила и рычагом для окончательного прощания со сторонниками свободной торговли: в сентябре 1932-го двое либералов-фритредеров, Самуэл и Синклер, а также сам Сноуден наконец-то покинули Кабинет министров, к великой радости Чемберлена. Как ни странно это может показаться, но немаловажным результатом этой конференции было и то, что главным советником на ней был человек Болдуина — сэр Хорас Уилсон, с которым Чемберлен также очень быстро сошелся[223]. В будущем Уилсон станет постоянным советником Чемберлена и даже, по утверждению многих, «злым гением».

Урегулировав первоначально вопрос о тарифной системе Британской империи, канцлер Казначейства теперь должен был урегулировать вопрос о военных долгах, а также о получения репараций от Германии за Первую мировую войну. Платил рейх деньгами, занятыми в американских банках, но Соединенные Штаты, охваченные Великой депрессией, в преддверии собственных выборов летом 1932-го наложили мораторий на кредитование. По такому случаю вставал вопрос вообще о целесообразности всей долговой политики.

В июне же 1932 года в Лозанне проводилась конференция по вопросу военных выплат, на которой Чемберлен появлялся эпизодически, занятый подготовкой к конференции в Оттаве, а также отсутствовал и по болезни (все те же проблемы с ногой, на которую иной раз даже не мог надеть ботинок). Но все же появлялся, чтобы вести переговоры с Эррио и заменять МакДональда, который периодически тоже болел, к тому же по-французски не понимал ни слова, а министр финансов хоть скудно, но владел языком Вольтера. Июньские его инициативы окончились резолюцией от 16 июня, по которой все европейские военные выплаты приостанавливались, а Германия обязывалась сделать единовременный платеж в фонд европейской реконструкции[224].

Соединенные Штаты, которые в этой конференции не принимали участия, но пристально за ней наблюдали, естественно, были категорически против прекращения англо-французских выплат. В декабре, через месяц после американских выборов, которые привели к власти Франклина Рузвельта, а следовательно, меняли и всю администрацию Белого дома, Великобритания должна была выплатить очередную часть долга. «Платить или не платить, вот в чем вопрос»[225] — такова была шекспировская драма Невилла Чемберлена в тот момент.

Полная выплата долга грозила подорвать процесс восстановления экономики Британии, который только-только наметился и, как слабый весенний росток, пробивался сквозь землю. С другой стороны, если уж Великобритания не платит долгов, тогда и другие страны могли себе позволить подобное фривольное обращение с межправительственными финансовыми договоренностями. Задача существенно осложнялась тем, что американцы не хотели идти ни на малейшие уступки об отсрочке уплаты, сами находясь в условиях чудовищного кризиса.

К концу ноября Чемберлену передали хитроумный план американского министра финансов Огдена Миллза, который предлагал схему выведения английского долга из общих американских долговых обязательств с возможностью отсрочки, а также погашения задолженности в форме облигаций на трехлетний период. Схема эта прельщала особым статусом британских кредитов, но когда Чемберлен предложил расширить ее и для французской стороны тоже, американцы, ведущие эти тайные переговоры от лица министра финансов, категорически отказались. Таким образом, Франция, с которой были достигнуты и закреплены договоренности, а также заключено «джентльменское соглашение» в Лозанне, оставалась бы в совершенно бедственном положении с перспективой дефолта. Помимо прочего, это сокрушительно ударило бы по ее престижу на проходящей в это время Конференции по разоружению в Женеве. Также отказ Британии от выплаты долга теперь побудил бы такие страны, как Австралия, Аргентина и Германия, отказаться вовсе от каких-либо военных выплат[226].

Иными словами, все это грозило мировому сообществу новой, еще более сокрушительной волной и экономического, и политического кризиса. «Последствия отказа от оплаты были бы так серьезны, что… мы должны стараться избежать их, пока остается хотя бы мизерный шанс счастливого исхода»[227], — констатировал министр финансов. После длительных совещаний с Кабинетом министров Чемберлен решился на то, что 10 декабря 1932 года долг Соединенным Штатам был уплачен золотом, хотя канцлер Казначейства особо подчеркнул, что это не означает возобновления ежегодных выплат. Тем не менее, как говорится, Европа сохранила свое лицо.