Невилл Чемберлен

Утром 27-го невозмутимый, как статуя командора, сэр Хорас Уилсон вновь посетил Гитлера. Уилсон был «идеальным государственным служащим»[452], поэтому он продолжал выполнять поручение премьер-министра и пытаться сохранить мир. Гитлер вновь повторил ему то, что если чехословацкое правительство не выполнит условия его меморандума, то 28 сентября в 14.00 его армия возьмет чешскую территорию силой. С каждой минутой война становилась все более и более реальной. Невилл Чемберлен в Лондоне отдал приказ о мобилизации флота, на чем давно уже настаивали многие министры и сочувствующие. Было введено чрезвычайное положение, и утром все были готовы проснуться и обнаружить начало боевых действий.

Тем же вечером премьер-министр в своей знаменитой речи по радио заявил: «Насколько ужасно, фантастично, невероятно, что мы здесь должны рыть траншеи и примерять противогазы из-за ссоры в далекой стране между народами, о которых мы ничего не знаем. Кажется еще более невозможным, что ссора, которая была уже улажена в принципе, должна стать предметом войны. Я не смущался бы нанести даже третий визит в Германию, если бы я думал, что он принесет пользу. <…> Я сам — сторонник мира до глубины души. Вооруженный конфликт между странами — кошмар для меня; но если бы я был убежден, что какая-то страна решила доминировать над миром и удерживать его в страхе своей силой, я бы чувствовал, что этому нужно сопротивляться. Под таким доминированием над жизнями людей, которые верят в свободу, не стоило бы жить: но война — страшная вещь, и мы должны быть чрезвычайно уверены, прежде чем мы пойдем на нее, что все это действительно того стоит». Эта речь, казалось, несколько отрезвила даже Гитлера, он понял всю серьезность ситуации и около 10 часов вечера передал письмо для Чемберлена, в котором предлагал гарантировать соблюдение всех условий плебисцитов, а также неприкосновенность новых границ Чехословакии.

Чемберлен в это время писал письмо Муссолини с просьбой оказать влияние на Гитлера: «Я полагаю, что Ваше Превосходительство сообщит канцлеру Германии, что Вы готовы быть посредником и убедить его согласиться на мое предложение, которое не допустит войны между нашими народами». Галифакс же строчил телеграммы в Прагу, предупреждая Бенеша о германском вторжении завтра в 14.00. Когда письмо от Гитлера было получено, премьер-министр испытал облегчение и направил ему следующее сообщение: «После чтения Вашего письма я чувствую себя уверенным, что Вы можете получить все без войны и без промедления. Я готов приехать в Берлин сразу сам, чтобы обсудить с Вами и представителями чешского правительства, а также вместе с представителями Франции и Италии, если Вы желаете, меры по передаче областей. Я чувствую себя убежденным, что мы могли достигнуть соглашения через неделю. Однако Вы не очень доверяете намерениям пражского правительства, но Вы не можете сомневаться относительно британского и французского правительств, что обещания будут выполнены справедливо, полностью и немедленно. Как Вы знаете, я заявил публично, что мы готовы ручаться за их исполнение. Я могу полагать, что Вы не возьмете на себя ответственность за начало мировой войны, которая может уничтожить цивилизацию, из-за задержки в несколько дней урегулирования этой давней проблемы».

К чести Муссолини надо подчеркнуть, что дуче внял просьбе премьер-министра и стал по своим каналам увещевать Гитлера, но вплоть до 14.00 28 сентября 1938 года никакой определенности не было. Как заметил после итальянский посол в Берлине Атголико: «Коммунисты упустили свой шанс; если бы они перерезали телефонные провода сегодня между Римом и Берлином, то была бы война»[453]. В этот день Невилл Чемберлен выступал в палате общин. Премьер-министр начинал речь, итогом которой могло быть объявление войны, в зависимости от того, какие новости будут поступать. Он все так же оставался мрачным, но не смирившимся. Чемберлен обрисовывал предшествующие этому дню моменты, описывал, какие усилия приложило британское правительство для сохранения мира в Европе, как вдруг в зал заседаний вошел его парламентский секретарь и протянул ему лист бумаги. Развернув бумагу, Чемберлен быстро прочитал, что в ней написано, и, сияя улыбкой, обратился к депутатам: «Я должен сообщить палате последнюю новость. Сейчас я получил сообщение от герра Гитлера, согласно которому он предлагает встретиться с ним завтра утром в Мюнхене. Он также пригласил сеньора Муссолини и месье Даладье, они уже дали свое согласие. И я надеюсь, не нужно говорить, каким будет мой ответ…»