Невинная для грешника

Вдруг наваливается апатия, а последние здравые мысли разбегаются, оставляя в пустой голове вакуум. Тем временем, ничего не знающая Таня снова роется в своём телефоне.

– Вот, я ж на Регину подписана, у неё очень красивая страница. На, смотри. Они точно вместе!

Я моргаю несколько раз, прежде чем удаётся настроить фокус. На фотографии Регина, а вокруг бушует лето. Она, яркая и невероятно красивая, лежит на шезлонге и держит в руках бокал. Кажется, это яхта, а рядом на столике лежат мужские часы, несколько орхидей в художественном беспорядке и маленькая красная коробочка.

– Это точно кольцо обручальное, – с восторженным придыханием сообщает Танька, будто я сама не в силах разобраться. – А ты подпись ещё глянь!

Подписью это сложно назвать, но эмодзи рассказывают целую историю: два сердечка, кольцо и буква М.

– “М” видишь? Это ж Марк! Они, наверное, женятся.

Щёлк – это взвёл кто-то невидимый курок у моего виска.

Жадно пью, смотрю куда-то внутрь себя, а Таня щебечет:

– Красивая они всё-таки пара, – сквозь толщу невидимой воды прорывается ко мне голос Тани. – Зря только разбежались, всё равно ведь созданы друг для друга.

– Думаешь?

– А то. Они из одного круга, оба богатые, семьи дружат.

– Твоя правда, – хриплю и откладываю телефон. Не хочу больше на это смотреть, но в памяти словно кто-то высек в граните всё, что увидела в Инстаграме.

Ненавижу Инстаграм.

– Знаешь, как бы такие Золушки, как мы, не мечтали о сказочных принцах, они всегда достаются таким вот принцессам.

Вот теперь мне точно не помешал бы глоток вина.

Или целая бутылка.

Глава 53 Марта

– Слушай, если бы я тебя не знала, то подумала, что ты беременная, – косится на меня Танька, когда едем обратно на автобусе, забитом людьми.

Меня кто-то толкает острым локтём в бок, Таню прижимают чуть ли не носом к стеклу, но она всё равно находит возможность говорить глупости.

– Ты такая бледная, будто вот-вот стошнит, – до конца озвучивает свои подозрения и громко ойкает, когда спешащая на выход старушка вонзает ей в пальцы на ногах клюку.

– Никакая я не беременная, – шиплю, а молоденький мальчик с прыщами на подбородке и тонкими усиками над верхней губой пялится на меня с интересом.

Надо же, любопытный какой.

– Подслушивать нехорошо, – заявляю мальчику, а он краснеет и демонстративно отворачивается с риском свернуть себе шею.

Мы чуть не кубарем вываливаемся из автобуса, а я вдруг понимаю, что не хочу домой. Несмотря на обещание Анфисе Игоревне, не хочу. Будто бы там, внутри квартиры, меня ждёт кто-то большой и страшный. Странные ощущения, и мне бы посмеяться над их абсурдностью, а ноги всё равно не несут к квартире.

Я должна верить Марку, доверять ему. Иначе какой смысл называть всё, что мы проживаем сейчас, любовью?

– Слушай, что-то с тобой точно не так, – Таня останавливается напротив, осматривает меня внимательно, нахмурив брови. – Может, роллы были тухлые? Что-то мне их привкус не понравился. Ты поэтому бледная? Отравилась?

– Наверное, – выбираю самый безопасный вариант.

– Хочешь, с тобой побуду? Или ко мне пойдём. Ну, что ты одна в квартире делать будешь? А если тошнить будет? Кто поможет?

– Ты такая классная, – не сдерживаю вдруг нахлынувших эмоций и сгребаю беспокойную Таньку в объятиях. Прижимаю к себе, обещаю в случае чего позвонить и ухожу в сторону дома.

Машина Анфисы Игоревны припаркована у подъезда, а я смотрю на часы. Неужели опоздала? Да нет, пяти ещё нет – до нашей встречи ещё больше двадцати минут. Но моя бывшая – надеюсь, что уже бывшая – работодательница в нетерпении меряет шагами узкую полоску асфальта. Разговаривает по телефону, отдаёт кому-то отрывистые приказы и мне, честно признаться, жаль несчастного абонента.

Такая Анфиса Игоревна далеко не самый приятный человек. Сейчас она злая, хмурая и очень взвинченная. У меня даже мурашки по коже ползут, когда представляю себя на месте её собеседника.

Завидев меня, она широко – даже слишком – улыбается, убирает мобильный, бросив на прощание что-то неразборчивое, и разводит руки для объятий. Но меня что-то останавливает, словно я впервые увидела, какой может быть Анфиса Игоревна. Фальшивой в том числе, и улыбки её мне больше не кажутся такими искренними.

Марк не умеет делиться тем, что наболело. То ли слабым боится показаться, то ли просто привык всё самое плохое держать под замком, внутри себя. Но мне достаточно было намёков, чтобы понять: его мать не такая, какой изо всех сил хочет показаться. А какая? Мне не хватает опыта, чтобы читать людей, как открытую книгу, но даже моих скромных познаний в психологии достаточно, чтобы уяснить: Анфиса Игоревна – не самая добрая, красивая и бескорыстная на свете.

Я неловко ныряю в распахнутые объятия, чувствуя всю нелепость этой ситуации. Анфиса Игоревна хлопает меня по спине, прижимает к себе крепко, собой опутывает, и запах жасмина наполняет лёгкие, вызывает тошноту. Такой сладкий, до отвращения приторный.

– Я рада тебя видеть, детка, – говорит и отстраняется, напоследок оглядев меня пристально.