Невинная для Лютого

Ноги задрожали, адреналин разлился по телу, заставляя сердце снова биться. Я прижала руку к горлу и судорожно втянула воздух. Надо зайти и проверить, не ранен ли Лютый. Может, ему нужна помощь. Сам ведь и слова не скажет. Упрямый. Будет ранеными зверем разбрызгивать кровь, но помощи не попросит…

И тут прозвучал до омерзения противный голос Чеха:

— Трахнешь ее, а я посмотрю.

Я вздрогнула и, попятившись, прижала руки к округлившемуся животу. По спине прокатилась волна жара, я мгновенно вспотела, взгляд заметался. Окна, двери… Нет, бежать не удастся, дом окружён оборотнями в погонах, у каждого оружие, даже ребят Макса повязали — никого не видно поблизости.

Но о том, чтобы пойти на то, что приказывает Чех, и подумать не могла. Как поступить? Что делать? Как себя вести? К глазам подкатились слёзы отчаяния, а я гладила живот.

Малыш, мой малыш… Да когда же нас оставят в покое?

Отступая к кухне, решила спрятаться и подумать, но не успела. Из спальни Лютого вынесли человека с окровавленной ногой, затем вышел Чех. Взгляды наши перекрестились, будто шпаги, а на лице мужчины появилась глумливая усмешка.

Меня одолела злость так, что даже страх отступил. Шагнув вперёд, я процедила:

— Да за что же вы так меня ненавидите?!

Улыбка его растаяла, брови чуть приподнялись:

— Ненавижу тебя, девочка?

Я смотрела на Чеха и понимала, что права.

— Да, так оно и есть. — Голос мой зазвенел сталью, о которой я и не подозревала. Леденящий страх за ребёнка и его отца словно превратил меня в другого человека. — Именно меня. Уверена, знали, что Лютый не сможет убить меня. Шантажировали его сыном, дразнили как раненого быка, натравливая на якобы врага…

— Ты слишком высокого о себе мнения, принцесса, — приближаясь, прошипел Чех.

Хотелось убежать, спрятаться. Я помнила тот день, когда этот маньяк едва не проткнул меня ножом. Врач потом рассказал, что я «удачно» поранилась. Не задеты органы, и всё быстро зажило. Чех точно знал, как и где резать, чтобы нажать на Лютого. И сейчас, чётко осознавая это, я едва держала себя в руках. Приподняла бровь и бросила уроду в лицо:

— Хотите сказать, что вам нужен мой отец? Ложь. — Сжала кулаки, глядя в сузившиеся глаза Чеха. — Ожидать, что Кирсанов примет в семью того, кто так поступил с его дочерью, может только идиот. Папа сразу запрёт меня в больнице, а Лютого бросит в тюрьму, как бы я ни умоляла этого не делать. Не-ет, вам нужно мучить именно меня! Истязать, выкручивать, мстить…

— Сдохнуть захотела, шваль? — тихо перебил Чех, сделал шаг, махнул рукой, подавая знак своим, и на меня со всех сторон уставились чёрные глаза дул.

Сердце сбежало в пятки, я сжалась в ледяной комок ужаса, но остановиться уже не могла. Прошипела:

— Если бы хотели меня убить, сделали бы это в первую встречу. Нет, вы публично унизили меня, втоптали в грязь, но вам и этого было мало! Стремились сломать чужими руками. Заставили жить с тем, кто изнасиловал. Потребовали делать вид, что люблю его. А теперь ещё желаете «полюбоваться» на нашу связь? Это очень похоже на…

Я захлебнулась жуткой догадкой, и мы схлестнулись с Чехом взглядами. Я забыла, как дышать. Этот подонок взбесился на слово «месть». Точно я ударила по больному месту. Перед глазами промелькнули картинки из прошлого. Больница, бледная мама и я в коридоре. Сгорбленная спина отца…

— На что же это похоже? — вкрадчиво уточнил Чех.

Очнувшись от воспоминаний, я мазнула взглядом Лютого. Его держали сразу четверо, но он, словно раненый жеребец, буквально таща их на себе, продвигался в мою сторону. Глаза «жениха» были налиты кровью, ноздри раздувались. Я видела, как перекосилось лицо Лёши, когда он посмотрел на одного из державших меня на пушке мужчин. Мысленно расчленил урода и искупался в его крови.

Да, Лютый умрёт, чтобы спасти меня и нашего ребёнка — я знала это. Поэтому посмотрела на Чеха и спокойным тоном, хотя внутри всё переворачивалось от ужаса, заявила:

— Я буду с ним жить. Выйду замуж. Выношу и рожу ребёнка. И, разумеется, буду умолять отца простить моего мужа и принять его в семью. Всё, как вы хотели. Кроме последнего. Небо подарило мне чудо, и я не подвергну опасности своего ребёнка. Я не стану спать с Лютым.

— Чудо, — недовольно скривился Чех и хвастливо признался: — Да это я заплатил, чтобы кое-кто не дал тебе препарат, который вводят после изнасилований. И узнала ты о том, что не сможешь иметь ребёнка, если избавишься от этого, только благодаря мне. Разве это не стоит маленькой… — язвительно засмеялся, — благодарности?

— И не мечтайте, — сухо отрезала я. — Вы не переступите порог нашей спальни.

— Уже переступил, — Чех с ухмылкой обернулся на сопротивляющегося Лютого. — И не забывай о своей первой брачной ночи. Кстати, видео вашего жёсткого траха прикреплено к делу о публичном изнасиловании дочери Кирсанова. Пока ему не дали ход, но…

Он многозначительно замолчал, а я спросила, чеканя слова: