Невозможное

— Граждане афинские! По решению буле, из-за охватившего Пирей мора, сегодня запрещается приносить с собой и употреблять в театре любую еду и напитки! Постарайтесь не дотрагиваться до других граждан и держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки.

В этот момент Пандору, идущую вместе с Гиппаретой, сильно толкнули в спину. Их сопровождали Калий с Гиппоником — брат и отец Гиппареты. Пара рабов-охранников беспомощно толкалась по бокам, пытаясь оттеснить толпу от своих хозяев.

— Эй, ты! — с резким акцентом стражник окрикнул слугу Гиппоника, тот беспокойно завертел головой. — Да, ты! Плешивый! Покажи, что в корзинке!

Слуга осторожно приблизился к охраннику.

— Корзину на землю! Так… Открывай!

— Тут ничего нет. Лишь подстилка для господ… — робко возразил раб, когда скифский стражник засунул руку, ощупывая содержимое корзинки.

Лицо стражника скривилось в разочарованной гримасе. На столе из неструганных досок, за его спиной высилась гора конфискованной снеди: лепешек, пирожков, кувшинов с вином — и россыпи инжира и изюма. Судя по его лоснящейся самодовольной физиономии, стражник уже успел вкусить запретных театральных плодов.

— Ладно… Проходи! Живее, живее! Не видишь сколько людей!

За спиной Пандора услышала чей-то ворчливый голос:

— А денег-то сегодня дадут?

— Обещали по два обола…

— Вот жмоты… Не могут хотя бы пару халков добавить. Вон вишь, впереди? Это Гиппоник, у него денег прорва! Он не то что обол… Он и по драхме тут каждому отсыпать cможет — и не обеднеет.

— А что это с ним за козочки? Обе ничего, но та, что справа, — получше…

Пандора резко обернулась, и два болтуна, шедших следом, стушевались под ее яростным взглядом.

…

Перикл с Аспасией сидели на переднем ряду рядом с Лисимахой. Стратег встретился взглядом с вошедшим в театрон Гиппоником и натянуто улыбнулся. Гиппоник слащаво оскалился в ответ. Откуда-то из-за скены появился запыхавшийся Алексиус. Он почтительно поприветствовал Пандору и ее спутников. Они подошли к своим местам. Пандора, стиснув губы, отвернулась от пустующего мраморного кресла, где обычно сидел отец. Слуги суетливо разложили на холодных каменных сиденьях подушки и, повинуясь жесту хозяина, поднялись наверх.

Наконец людской поток ослабел, превратившись в тонкий ручеек, а потом и вовсе иссяк. По театрону перекатывался нетерпеливый гул. В этот момент появился жрец Аполлона с двумя помощниками, за которым слуга тащил розовую свинью. Состоялось торжественное жертвоприношение.

После жреца со своего места поднялся Перикл. Он произнес короткую речь о тяжелом международном положении. Стратег рассказал о страшной болезни, о замысле врагов и об испытаниях, выпавших на долю афинян, которые они пройдут с честью. Затем в орхестре появился Алексиус. Пандора едва узнала его. Во время выступления он был спокоен, собран и уверен в себе, но при этом очень серьезен и убедителен. Он сильно изменился с того памятного выступления перед врачами. Девушке показалось, что его речь — результат многочисленных репетиций. Видимо, общение с Еврипидом и Периклом не прошло даром…

Алексиус еще раз кратко рассказал о том, как передается болезнь. Повторил многократно слышанные всеми правила, что нужно мыть руки, варить еду, кипятить воду. Предостерег от совместных трапез и пиршеств. Посоветовал всем по возможности оставаться дома. Рассказал, каким образом можно получить дрова и зерно. И, наконец, продемонстрировал мыло. Напомнив, что после выступления за выходом будут стоять столы, возле которых можно будет испытать это очищающее средство. Он так же сказал, что рецепт изготовления мыла будет вывешен на агоре и в храмах.

Поначалу его слушали не очень внимательно, но постепенно все звуки смолкли, и наконец повисла полная тишина. В этой тяжелой тишине Алексиус вышел из орхестры, вытирая на ходу влажные после демонстрации руки, подошел к Пандоре и сел рядом с ней.

Еще несколько тягучих минут в орхестре царила суматоха, наконец из-за скены появился хор, и трагедия началась.

…

Еще ни разу при посещении театра Пандора не испытывала таких чувств. Ею овладели ужас, отчаяние и боль, смешанные с отвращением. Лоймос — чудовищный, безжалостный и неотвратимый мор — охватил Лакедемон. И вся спартанская сила, мудрость и мощь оказались беспомощны против морового поветрия. Лишь странный чужеземец Фалет из далекого критского города Гортины знал, как остановить болезнь. Но никто не слушал его. Советы Фалета пропускали мимо ушей, его попытки спасти город поднимали на смех, пока не стало слишком поздно…

Наблюдая за игрой актеров, Пандора изредка бросала взгляд на сидящего рядом Алексиуса — его лицо было бледным, на скулах играли желваки. Она не выдержала и коснулась его холодной ладони.

У трагедии оказался открытый финал. Никто из богов не явился с неба, чтобы спасти Лакедемон. Все мольбы и жертвоприношения спартанцев были напрасны. Лишь в последний миг Фалет поднял с земли дарованную Аполлоном кифару, и весь хор, изображавший людскую толпу, в едином порыве замер, вслушиваясь в чарующие звуки, дающие последнюю надежду…