Невская битва

А среди ястребих соревновались Катуня и Львица, добывали и лису, и зайца, и тетерева, но только в состя­зании друг с другом старались они, а оставь одну дома и возьми на ловы другую, эта другая и клювом не пове­дет, будет себе парить по небу без толку. Катуня не­сколько раз приносила молочных кабанчиков. Тогда Львица, решив оправдать свое прозвище, набралась му­жества и забила кабана-подростка. Это был самый уди­вительный улов за все время птичьих забав тем летом.

Хорошо было в Переяславле летом! Ничуть не хуже, чем зимой. А то и лучше. И даже такие дни случались, когда князь Александр совсем забывал про то, что очень скоро надобно будет идти воевать с немцем, с алч­ными римлянами. У Брячиславны в животе вновь обна­ружилось новоселье, и решено было, что осенью она с Васей и утробничком останется тут, в Переяславле, здесь и рожать будет, нечего теперь уж ее трясти.

В самом конце лета брат Андрей привел от отца из Владимира полностью оснащенные полки, собранные в Муроме, Нижнем Новгороде, Гороховце, Суздале, Москве, в самом Владимире, в Ростове, Ярославле, Ко­строме и других городах великого княжества Влади-миро-Суздальского. Хорошее войско пришло — почти восемь тысяч крепких и бодрых кметей. Теперь мож­но было идти на Псков и далее. Но осенью вдруг заря­дили дожди, да такие, что Клещино озеро из берегов вышло, затопив пристани и набережные. Дороги рас­кисли так, что ни о каком походе пока и думать было нечего — лошади бы по брюхо в грязи утопали.

Саночка радовалась, и каждое утро, подойдя к ок­ну, весело смеялась, видя, что и сегодня опять дождь.

— Да ты не колдунья ли? — в шутку возмущался Александр. — Не ты ли дождь наворожила своею косою?

Так, в сплошных дождях, прошли сентябрь и ок­тябрь. Лишь в середине ноября стало через день дож­дить. У Брячиславны в животе новосел уже вовсю брыкался.

— Вот дождешься, Леско, когда он на свет появит­ся, тогда и пойдешь в полки на немца, — говорила княгиня.

Но того дня ждать было, по меньшей мере, не рань­ше как в феврале, а перед Рождеством Христовым на­конец-то ударили морозы и выпал запоздалый снег. Встретив Божий праздник, Александр простился с бе­ременной супругой и двухлетним сыном Васенькой. Шел веселый легкий снежок, ветер нес его на запад, в ту сторону, куда потянулось доброе и крепкое рус­ское воинство.

В Твери Александровы полки пополнились тремя сотнями Кербетовых витязей. Здесь же их благослови­ли два Кирилла — епископ Ростовский и епископ Холмский. Они спешили в Переяславль с благослове­нием походу, но немного не успели, и вот, в Твери, слава Богу, догнали. В Торжке добавил свою сотню бо­ярин Семен Михайлович, на берегах Селигера встре­тились с войсками из Полоцка, которые привели лов­чий Яков и боярин Раздай, и со смоленской ратью двух воевод — Лукоши Великана и Кондрата Белого. В Новгороде Александра ждали с нетерпением, архи­епископ Спиридон вновь вышел его встречать и горячо благословил. Здесь полки русские окончательно объединились, и теперь они имели вид внушительной ра­ти, способной устрашить любого врага.

Солнечным, морозным утром, за несколько дней до начала Великого поста Александр вывел эту рать из Нов­города и повел на врага. Сверкали на солнце кольчуги и шлемы, развевались нарядные корзна, стяги и хоругви трепетали на ветру. Архиепископ Спиридон сам ехал в войске, желая быть свидетелем освобождения древнего града равноапостольной княгини Ольги, который бессо­вестные немцы переименовали в Плескау. И что это за обычай у них — все на свой лад переименовывать! Ника­кого почтения к чужой старине и святыням.

Рядом с Александром ехали князь Андрей, горящий желанием на сей раз полностью разделить славу брата, и новгородский воевода Домаш, и тверской Кербет, и верный оруженосец Савва. Их лица сияли радостным волнением, никто не сомневался, что впереди ждут толь­ко победы. И каждый думал, что если кто-то и погибнет, то не он, ему непременно суждено вернуться живым.

И вот теперь прошло совсем немного времени с то­годня, когда выходили радостные из Новгорода, но уже нет в живых ни Домаша, ни Кербета, ни верно­го Саввы.

— Нету их, Аер! — вновь горестно вздохнул Алек­сандр, ласково кладя ладонь между ушей своего доб­рого коня.

Под копытами твердо хрустел снег, белым покры­валом застилающий ледяную поверхность Чудского озера.

Глава пятая

ДЕТЬ