Невыносимая жестокость

— Как вы прекрасно знаете, мой предыдущий брак распался, и при этом моя репутация в некотором роде пострадала. Мотивы, которыми я руководствовалась, подавая на развод, были признаны несостоятельными, потому что присяжные вняли доводам противоположной стороны, сумевшей впервые в моей жизни запятнать мое честное имя. Да что там говорить: меня выставили перед всеми циничной и расчетливой женщиной, да к тому же едва не обозвали проституткой, — добавила она, уставившись глазами в пол. — Ну да, а как еще назвать молодую особу, которая ищет близости с мужчиной лишь с расчетом урвать изрядную долю его богатства.

Дойл нахмурился и покачал головой, явно не в силах поверить, что люди могут так бесчеловечно отнестись к женщине.

— Дорогая, но я-то…

— Вот я и решила заключить перед свадьбой брачный контракт, — с самым серьезным выражением лица объявила Мэрилин.

— А я против, — отозвался Дойл. — Абсолютно, категорически, на все сто процентов против этого шага, который омрачит…

— Адвокаты Говарда высказались в пользу подписания такого документа, — заявила Мэрилин. — Я же со своей стороны просто настаиваю на этом.

— Ох уж мне эти адвокаты! — презрительно скривился Дойл, а затем, сообразив, что это звучит не слишком тактично, добавил:

— Ты, Майлс, извини, я не хотел тебя обидеть. Ты-то, говорят, парень хороший, но остальные…

Мэрилин тем временем, не отводя глаз от Майлса, осведомилась:

— Насколько я знаю, брачный контракт, разработанный адвокатом Мэсси, ни разу не был успешно оспорен в суде?

— Это правда, — согласился Майлс, стараясь при этом выглядеть как можно скромнее, хотя сам лично, как и другие специалисты, считал разработку такого документа едва ли не своим главным профессиональным достижением. Тем не менее, чтобы не выпячивать своих заслуг, он сообщил:

— Я, конечно, доволен, что сумел приложить руку к разработке столь удачного брачного соглашения, но не могу не упомянуть, что в Высшей юридической школе Гарварда целый семестр учатся именно этому.

— Да ты что, серьезно? — искренне заинтересовался Дойл. — Как же, я знаю Гарвард — наша компания в порядке благотворительности построила там пару лет назад целый учебный корпус, он так и называется — корпус Дойла. Но сам-то я в Техасе учился. Вот славные времена были — живешь себе, ни черта не делаешь…

Майлс вдруг представил себе, что сейчас Дойл начнет распевать у него в кабинете студенческие песни, чтобы доказать свою причастность к высшему образованию.

— В бизнес-школе? — вежливо поинтересовался он.

— Бери выше, приятель, — подмигнул ему Дойл. — Я по спорткафедре проходил. А что? У меня персональная стипендия была. Футбол — дело такое: тут думать надо. Если бы не дед с папашей с ихним семейным бизнесом и всей сопутствующей дребеденью, я бы, наверное, и сейчас еще играл, разве что перешел бы в защиту, потому что у меня и работа была по защите от Т-образного нападения. Знаешь, в чем тут фишка? Когда они играют симметрично по линии, ты должен поставить своих ребят…

Майлс никак не мог поверить в происходящее. «Неужели она действительно хочет выйти замуж за этого полудурка?» — вновь и вновь повторял он про себя. Улучив момент, он сказал, глядя на Мэрилин:

— Вы позволите мне выразить свое мнение, раз уж вы пришли ко мне как к специалисту?

Оборванный на полуслове Дойл махнул рукой и сказал:

— Да конечно, старик, не церемонься, выкладывай все, что считаешь нужным. У тебя ведь в этом деле голова варит.

Майлс по-прежнему продолжал смотреть на Мэрилин.

— Я только хочу убедиться, что вы оба — я подчеркиваю: оба — отдаете себе отчет в том, зачем сюда пришли, и понимаете все последствия столь ответственного шага. — Сделав многозначительную паузу, он продолжил: