Незабвенное прошлое

Грамотность отца была сформирована чтением книг. В нашей семье все любили читать: отец, мама, братья и сёстры. Чаще книги читали зимой, когда свободного времени было больше. Характер работы отца предполагал умение писать, считать, производить расчёты. Художественную литературу отец любил. Книги брали в библиотеке. Выписывали «Роман-газету». В «Роман-газете» писатели публиковали свои новые произведения. Жанры были разнообразные. Всё было в основном интересно. Выписывали несколько газет. Отец для себя выписывал «Красную Звезду», мама – «Учительскую газету», детям выписывали «Мурзилку», «Пионерскую правду». Всё это читалось.

Читали вечерами под керосиновой лампой. Электричества до 60-ых годов в деревне не было. Вначале установили дизельный генератор на свиноферме и провели электричество по трём деревням: Скородомка, Воробьевка и Собачёвка. Отец сам сделал электрическую проводку внутри дома. Позже электроэнергия начала поступать централизованно.

Отец в 1937 году закончил семь классов Фошнянской школы. Тогда одной из ступеней школьного обучения была семилетка. В октябре 1937 года ему исполнилось 15 лет. Лето отец работал в колхозе. С июня месяца начал косить ручной косой траву, затем хлеб. Косить закончили в ноябре месяце, когда начались морозы. Отработав лето в колхозе, отец уехал, как тогда говорили на Донбасс. В то время там уже был его старший брат Василий. Работал в шахте.

Отец поступил учиться в горнопромышленное училище, где не только давали профессию, но предоставляли общежитие и кормили. Это было важно: было, где жить и что поесть. В деревне в то время работали за трудодни. Бабушке одной растить четверых детей было сложно. Отучившись на электрослесаря, отец начал работать в шахте.

Работать долго не пришлось. Грянула война. Работников шахты отправили рыть окопы для нашей линии обороны. В начале войны немцы продвигались быстро, захватывая территории. Когда стали слышны звуки боёв, разрывы снарядов, рабочие вернулись в город. Вместе с товарищами отец пошёл в военкомат. Как потом говорили: «Добровольцем ушёл на фронт». Сам отец так пафосно никогда не выражался. Для людей того времени такое поведение было естественной реакцией на начало войны. Надо было щищаться. Надо было воевать. В большинстве своём тогда по другому никто не поступал и не думал.

14 октября 1941 года отцу исполнилось 19 лет. 17 октября он уже был а армии. До войны призывной возраст был установлен в 21 год. Война сократила призывной возраст моего отца на два года.

В военкомате отца, как не служившего ранее в армии, не имевшего воинской специальности, определили в запасный полк. Отдельного военного обучения не было. Когда полк был сформирован, всех отправили на фронт.

По записи в военном билете присягу отец принял 5 декабря 1941 года в запасном полку. Полк формировался в Мулино Нижегородской области в Гороховецких лагерях. Жили в лесу в землянках на 40 человек. Спали на нарах, размещавшихся в три яруса. В землянках было по два входа. Отапливались буржуйками. Дрова заготавливали сами в лесу. Топили буржуйки круглыми сутками. Прием пищи был организован на улице. Бытовые условия, если можно говорить, что они были, были тяжелейшими. С 1 января 1942 года отец был на фронте.

У каждого солдата своя война. Каждый солдат видел войну из своего окопа. Время войны для моего отца состояло из простых этапов: запасный полк, формирование воинской части, пополнение части людскими и материальными ресурсами; затем – прибытие на фронт, участие в боях, ранение; затем – лечение, выздоровление и снова запасный полк, снова передовая, снова ранение…

Война сопряжена со смертельной опасностью. Отец рассказывал, как принял пополнение, вывел новобранцев в траншеи. Проводил мероприятие, которое на языке военных называется рекогносцировкой. Показывал передний край: свои и немецкие укрепления. Рассказал, как правильно покидать траншею. Показал, как это делается. Выскочил из траншеи и скрылся за домом, который стоял рядом. В этот момент раздалась пулемётная очередь. Но немецкий пулемётчик опоздал.

Мы спрашивали отца, приходилось ли ему убивать и как это происходило. Отец говорил, что на войне другого выбора не бывает: или ты убьёшь, или тебя. Кода идёшь в атаку, по тебе стреляют, ты стреляешь. Видишь, сверкает огонек выстрела, стреляешь туда. Когда перестаёт сверкать, ты не знаешь, убил ли ты кого или ранил. Или тот, в кого ты стрелял, спрятался и затаился.

В бою рота отца отбила у немцев деревню. Бой уже затихал, отец шёл по деревне. Автомат висел на груди, руки лежали на нём. Когда шагнул за угол дома, немец из-за угла выбросил винтовку, уперся штыком в бок и крикнул: «Halt» (стой). До того как успело сработать сознание, палец нажал спусковой крючок автомата. Немец упал. Это был фельдфебель.

Отец неизменно свой рассказ заканчивал мыслью о том, что немец зря так поступил. Ему нужно было отсидеться, выйти с поднятыми руками. И остался бы жить. Мне кажется, отец сожалел, что ему пришлось убить человека.