Незабываемые дни

Видно было, как немцы пытаются подать тягач к подбитым танкам, чтобы подцепить их или сбросить в канаву, расчистить дорогу всей колонне. Но метким выстрелом с полянки тягач был пришит к земле. В середине колонны горело несколько грузовых машин, слышались частые взрывы, это взрывались ящики со снарядами.

Заслон держался. Фашисты приходили в ярость и бросались напролом, чтобы смести с дороги досадную преграду, прорваться к мосту. Они несли большие потери, но не успокаивались. Когда стало темно, угомонились и только пускали одну за другой осветительные ракеты, опасаясь этих упрямых людей, которые так долго не покидали своих позиций. Но ракеты помогали и красноармейцам. При бледном трепетном свете была видна вся голова немецкой колонны, видно было, как сбрасывают фашисты в канавы подбитые и обгорелые грузовики, суетятся возле подбитых танков. Несколько метко пущенных снарядов приостановили возню фашистов, и они уже не выказывали никаких намерений прорваться вперед.

Ночь тянулась долго, томительно. Комиссар начал беспокоиться, почему нет приказа сняться заслону, ведь, судя по времени, все наши части должны были уже перебраться за реку. Он послал красноармейца на большак, к мосту, чтобы узнать, что делается на дороге. Светало. Порозовели вершины придорожных берез, далекое, невидное еще солнце заиграло на редких утренних облачках. С мягким посвистом пронеслась над лозняками к реке стая уток. Несмотря на свежесть утра, глаза слипались, клонило ко сну. Тревожные мысли не давали покоя: как там наши, все ли выбрались, удастся ли удержать на реке вероломного врага… И тревожило ожидание приказа, связного из штаба. Минули сутки, как комиссар оставил управление политической пропаганды фронта, чтобы проследить за переправой, лично проверить заградительный заслон, выдвинутый на глухую лесную дорогу, возможное место подхода гитлеровцев.

Скоро пришел красноармеец, которого посылали на мост, и доложил, что на дороге совсем пусто, не видно ни машин, ни людей, что зенитчики, охранявшие мост, видно, недавно снялись, так как он застал совсем свежие следы машин на росистой траве.

Комиссар глянул в сторону немцев. Не слышно было ни грохота моторов, ни человеческих голосов.

— Чего-то ждут…— поделился он своей мыслью с капитаном и с молоденьким лейтенантом, командиром пулеметчиков.

Далекий гул моторов привлек их внимание. Гул нарастал. Вмиг разбудили бойцов, спавших прямо под лозовыми кустами. На высоте более чем тысячи метров блеснули в утреннем солнце немецкие самолеты. Желтые полосы на фюзеляжах, желтые концы крыльев придавали им вид стремительных ос. Самолеты пролетели до реки, развернулись и начали кружить все ближе и ближе. Со стороны немецкой колонны взвилось несколько черных дымных ракет. Один самолет нырнул носом вниз и летел, страшно завывая, прямо на головы приникших к земле красноармейцев. Он вышел из пике над самыми вершинами деревьев и пронесся над лесом. На головы людей, оглушенных тяжелым взрывом, посыпались земля, песок, вырванные из канавы тяжелые комья торфа.

А самолеты ныряли и ныряли. Одна за другой неслись с визгом и свистом неумолимые бомбы, вздымая столбы черного дыма и целые горы песка и пыли. Без шороха падали подсеченные березки, сосны. Осыпалась, обваливалась земля в щелях, в окопчиках. Наконец стало так тихо, что все услыхали, как шелестит уцелевший лист на лозе от легкого утреннего ветерка. Запахло гарью, жженой резиной. Бойцы вылезали из щелей, отряхивали пыль, землю, которая набилась в карманы, за воротники шинелей и гимнастерок. Вытаскивали и перевязывали раненых. Под развесистой сосной догорала «эмка» комиссара. Неподалеку от нее, уткнувшись головой в вереск, лежал неподвижный шофер, широко раскинув руки. Дымился подбитый броневик, из пяти орудий уцелели два. Чернявый пулеметчик ловко выскочил из окопчика, отряхнулся, огляделся, взглянул на ясную голубизну неба, жмурясь от солнца, которое показалось из-за лозняка.

— Вот это да! — сказал он, не обращаясь ни к кому. И не понять, или он был рад яркому утреннему солнцу, или удивлялся тому, что живой и невредимый выбрался из всей этой каши. Он, однако, помрачнел, когда услыхал стоны раненых, увидел убитых. Их было много. Из всей группы уцелело человек десять. Убит был командир пулеметчиков, тяжело ранен и капитан, командир батареи. Еще не успели перевязать раненых, как со стороны немцев возобновился беглый огонь. Несколько танков, которым, видно, удалось выбраться из затора, мчались по плотине, вздымая целые фонтаны грязи, раскидывая старые сгнившие бревна дорожного настила.

— Огонь! — крикнул бригадный комиссар.