Незалеченные раны. Как травмированные люди становятся теми, кто причиняет боль

При отношенческой травме в игру вступают несколько важных защитных механизмов. Хотя эти психологические защитные механизмы изначально эффективны, со временем они могут помешать человеку понять и проработать свою травму, что приведет к ряду посттравматических проблем. Эти защитные механизмы также могут стать ятрогенными (вредными), когда они начинают обобщаться и проникать в другие области жизни, останавливая психологический рост, мешая нам получить полный доступ к какой‑либо эмоции или искажая структуры наших убеждений. Отрицание может быть защитным, если оно не дает человеку оказаться охваченным мыслями о сексуальном насилии в детстве, однако оно становится менее адаптивным, когда превращается в характерологическое (привычное и являющееся частью личности) и мешает нам распознавать базовые эмоции, например отсутствие счастья в интимных отношениях или ощущение опасности в дружеских отношениях.

Представьте себе дамбу как психологическую стену, в которой часто случаются протечки. Пока мы стоим у стены, затыкая пальцами отверстия, чтобы остановить поток всепоглощающего дистресса, мы не можем отойти. Мы остаемся в ловушке, отчаянно пытаясь защититься от ужасов, скрывающихся за стеной, несмотря на наше желание отойти.

По сути, травма – это состояние, в котором человек замирает во времени, не в силах оторваться от травматического события, и чрезмерная потребность в сохранении психологической защиты – это главный подкрепляющий ее механизм.

Наиболее распространенной защитой от неприятных событий и чувств является отрицание. Отрицание незамысловато, оно эквивалентно фразам «нет, этого не было» или «это было, но не причинило мне вреда». Это один из самых примитивных (сформированных на ранних этапах развития) защитных механизмов. Большинство из нас прибегали к нему в детстве, когда нас спрашивали, сделали ли мы то, в чем нам не хотелось признаваться. Возможно, мы инстинктивно говорим «нет» и придерживаемся этой позиции, несмотря на доказательство в виде идущей к нам дорожки из хлебных крошек. Точно так же мы используем этот механизм различными способами, чтобы защититься от травмы. Мы отрицаем, что она произошла, отрицаем, что она повлияла на нас, или выборочно отрицаем некоторые ее аспекты.

Жертвам часто бывает сложно воспроизвести в памяти травматические события. Это может быть связано одновременно с трудностями формирования воспоминаний об эмоционально тяжелых событиях [3] и психологическими процессами «забывания», которые помогают защититься от дистресса. Мозг не может полностью кодировать эмоционально тяжелые события в долговременную память, поэтому у нас либо присутствуют «вспышки» воспоминаний, либо мы помним определенные впечатления (например, то, что мы услышали) и забываем остальное. Это явление часто эксплуатируется адвокатами во время перекрестного допроса жертв сексуального насилия, которые не могут воспроизвести детали произошедшего из‑за защитных механизмов мозга.

Время от времени я работаю с людьми, которые утверждают, что определенные триггеры (обонятельные триггеры распространены из‑за связи обонятельных нервов и центров памяти в мозге) внезапно позволяют им вспомнить произошедшее более подробно, чем удавалось раньше. Медленная проработка травм и разговоры о них на сеансах психотерапии работают таким же образом и помогают клиентам прорваться через первоначальные защитные механизмы, чтобы осознать последствия травматических событий или даже воспроизвести ранее неисследованные воспоминания. Это психологически сложный процесс, и большинство психотерапевтов действуют очень медленно, следя за тем, чтобы пациента не охватил дистресс до того, как он сможет с ним справиться. Разумеется, клиенты не могут воспроизвести то, что их мозг никогда не кодировал, и я никогда не применяю техники вроде гипноза, чтобы «извлечь» глубинные воспоминания. Такие техники являются проблемными с этической точки зрения и иногда могут привести к извлечению ложных воспоминаний [4] или конфабуляции (автоматическое создание мозгом воспоминаний без намерения обмануть) под давлением. Эти явления лежат в основе истории «сатанинского ритуального насилия» в США в 1980‑х годах.