Незавершенная революция

И это был отнюдь не только партийный междусобойчик в Петрограде. Краевые управления (как в Туркестане и Закавказье) и земские управления (как в Эстонии) создаются на основе представителей местных партий и во взаимодействии с создающимися ими совещаниями. В Украине возникает Центральная Рада (Совет), получившая мандат от Всеукраинского национального съезда, проведенного уже 6–8 апреля. Не получив признания от Временного правительства, 10 июня она провозглашает Украину национально-территориальной автономией в составе России. Возникают Белорусский Национальный Комитет и Великая Белорусская Рада. В сентябре Донской войсковой круг поставил вопрос о казачьей автономии, а 20 октября 1917 года донские казаки объединились с возникшим ранее Центральным комитетом Союза объединенных горцев Северного Кавказа и калмыков в Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей. В мае 1917 года был проведен Всероссийский Съезд Мусульман, давший старт множественной самоорганизации мусульман на различных окраинах империи — Туркестана и Кавказа, Поволжья и Сибири. В его рамках обозначились две линии: на религиозно-экстерриториальную автономию и на автономии национально-территориальные.

Надо отметить, что то ли из демократических соображений, то ли просто понимая отсутствие у него реальных сил, Временное правительство пыталось наладить с этими национально-государственным (де-факто) органами диалог, и те отвечали ему взаимностью. Об одностороннем отделении от России никто не заявлял — все ждали Учредительного собрания, представлявшего собой возможность поставить и решить эти вопросы политическим путем. Конечно, это бы вызвало серьезную дискуссию не только между нерусскими и русскими депутатами, но и среди последних, учитывая то, что многие русские партии были противниками даже федерализма и национально-территориальных автономий, уже не говоря о чем-то большем. Однако был шанс, что эти вопросы могли быть решены на основе здравого смысла или хотя бы заморожены и отложены в долгий ящик. Шанс немалый с учетом того, что на выборах в Учредительное Собрание победили эсеры, которые будучи по своему политическому генезису русскими народниками (в известном смысле национальными демократами), были наиболее толерантно настроены к революционным силам национальных окраин. Ведь последние в значительной степени представляли собой местные аналоги эсеров и меньшевиков с национальным колоритом и повестками (петлюровцы, валидовцы, мусаватисты, дашнаки и т. д.). Из этого следовала логичность коалиции эсеров, набравших примерно 40 % голосов, с национальными аналогами их и меньшевиков (российские меньшевики получили лишь 2,6 % голосов), которые все вместе взятые и могли бы создать коалицию демократическо-национально-федералистского большинства.

Но главная проблема для учредительного политического процесса возникла не на окраинах, которые соглашались принять в нем участие, а в самом центре. «Есть такая партия!», — парировал вернувшийся с прочими политэмигрантами Ульянов-Ленин на риторический вопрос-утверждение главы Петросовета Ираклия Церетели о том, что в сложившихся в стране условиях ни одна из партий в одиночку не может взять власть, а потому все они должны сложить свои усилия и искать компромисса для решения общих задач. Но в том-то и дело, что Ленин и его сторонники эти общие задачи — учреждения консенсусной политической системы не признавали. Вместо этого они собирались, воспользовавшись хаосом, установить классовую диктатуру в лице своей партии как ее выразительницы, а Россию превратить в плацдарм для ее распространения на другие страны, то есть, осуществления мировой, а не национальной революции.

Таким образом, у конгломерата учредительных сил обозначился вполне однозначный враг, опасность которого становилась очевидной с каждым днем. Ведь этот враг сумел реализовать эффективную политтехнологию революционного двоевластия в лице советов, которые он из демократического представительского института превратил в инструмент свержения Временного правительства и захвата власти.

Через год после немецкой ноябрьской революции, подобной российской февральской, схожая ситуация возникнет в Германии, где немецкое коалиционное революционно-демократическое (Веймарское) правительство столкнется с таким же вызовом со стороны тех же самых сил, их немецкой разновидности, представляющей собой единое целое с их российскими собратьями по Коммунистическому Интернационалу. Что в этой ситуации сделает правительство Веймарской республики? Возможно, уже наученное к тому времени опытом России, где в итоге власть возьмут российские коммунисты, оно в одностороннем порядке выйдет из войны и высвободившиеся силы армии бросит на подавление красной угрозы, не менее опасной, чем в России.