Незавидный холостяк

– Ты многому научилась. Кроме главного – ты не умеешь радоваться. Я так хотел, чтобы ты радовалась… Но, наверное, этому научить уже нельзя…

Я убрала его руки от себя – уже было пора идти. Совсем пора. Скоро снотворное Томаса перестанет действовать, и он забеспокоится, куда я пропала. Еще искать пойдет.

Кирилл больше не мешал. Стоял и смотрел, как я оглядываюсь: ничего не забыла? – и открываю дверь.

– Иди готовься к свадьбе, Кир, – сказала я, обернувшись на пороге и глядя на него поверх темных очков. – Пусть это будет твоя лучшая церемония. Для меня.

Кирилл: свадьба

…собирался, как на битву.

Обычно – как на праздник.

Хватало белой льняной рубашки и штанов.

Но сегодня был особенный бой.

Моя последняя свадьба.

Больше я женить не буду. Никого. Не хочу.

Пусть это будет лучшая моя церемония.

Безупречно выглаженный голубой костюм. Белоснежная рубашка. Сверкающие туфли.

Волосы собрать в строгую прическу.

Подровнять щетину.

Легкий аромат бриза и ментола из тяжелого квадратного флакона.

Очки в стальной оправе.

Все должно быть безупречно.

Ни Уго, ни Луис ничего не спрашивали, лишь бросили пару опасливых взглядов и по собственной инициативе отправились проверять арку, цветы, ноутбук, принтер, связь.

Рука дрогнула, когда я вставлял в принтер тисненую бумагу с гербом.

Пришлось остановиться и задать себе вопрос: может, к черту? Согласиться на щедрое предложение стать любовником. Отличная идея, кстати, пару лет назад я бы в такое с удовольствием поиграл.

Шифрованные смс, гостиницы с хрустящими простынями, нервные взгляды на часы.

Тайные касания на публике, взгляды украдкой.

Романтика.

Варвара прекрасно меня изучила, оказывается.

Идея была хороша.

Просто уже не ко времени.

К тому же она все равно передумала. Сначала придется в президенты – а это долго. Смерть будет счастлива, думаю. И долго смеяться.

Я не разрешал приглашать больше десятка гостей на свадьбу, но они не позвали никого.

Солнце еще не коснулось краем беспокойного моря, когда они появились в начале дорожки между цветущими кустами.

Томас меня интересовал мало, а вот Варвара в свадебном платье…

Совсем не таком, как мы выбрали когда-то безумной московской ночью, готовясь к инсценированной мной регистрации в рассветном загсе.

Очень простом, открытом – так что все отметины, что я оставил сегодня ночью на ее коже, были выставлены напоказ, как украшения. Которых не было вообще.

Она была босиком.

Ступала по мягкому песку осторожно, держась за локоть своего жениха.

И смотрела мне прямо в глаза, пока шла под гремящий марш Мендельсона к арке.

– Мы собрались здесь, – начал я по-английски. – Чтобы стать свидетелями рождения нового смысла для двоих особенных людей. Благословить любовь, соединить семью и поощрить верность. Ведь, любовь, семья и верность – то, что мы зовем самым важным в жизни. Хотя часто ведем себя так, будто самое важное – это деньги, уважение безразличных нам людей и прожить жизнь, ни разу не ступив за пределы, очерченные обществом. Но, соединяя руки возлюбленных под этой аркой, я всегда надеюсь, что любовь победит. Заставит пойти наперекор усвоенной без обдумывания мудрости предков. Если что-то и сможет взорвать мир, превратить его в нечто иное, лучшее – то только любовь. Лишь она дарит безрассудство и смелость, обычно недоступные людям. Надо только успеть, пока она горит в сердце. Надо только верить.

Судя по стеклянным глазам Томаса, ему то ли английского не хватило для понимания, то ли мозгов. Ну и ладно, в конце концов, я говорил это лишь для троих – себя, Варвары и неба.

– Томас Вебер, – я перешел на русский. – готов ли ты взять в жены Варвару Новак, чтобы быть для нее тем мужем, которого она бы желала; терпеть все ее закидоны, прощать все ее глупости; ждать ее, куда бы она ни сбежала; обнимать, когда хочется отвернуться; и держать за руку, когда она решит сделать шаг за пределы себя?

– Что? – переспросил Томас по-английски. – Я не понимаю. Но если я должен сейчас сказать «Да», то, конечно, говорю.

– Чудненько… Еще бы ты не хотел.

Я постоял, помолчал. Варвара смотрела на меня безмятежно, а Томас волновался, переминаясь с ноги на ногу.

Солнце уже погрузилось краем в темно-бирюзовое море, и надо было торопиться, чтобы получились идеальные фотографии. Но я медлил.

Пальцы Варвары сжимались на локте Томаса все напряженнее.

– Варвара Новак… – сказал я медленно. – Желаешь ли ты взять в мужья…

Ее глаза сверкнули, а на губах заиграла странная улыбка.

– …хотя зачем я тебя спрашиваю? Сколько ни спрашивал, все какая-то фигня получалась. – Я уцепился пальцами за верхнюю перекладину арки, качнулся и спрыгнул на песок. – В этот раз сделаю, как сам хочу.

И прежде чем она успела что-то сказать, я шагнул к ноутбуку и нажал кнопку подтверждения.

– Варвара Новак, ты желаешь взять в мужья Кирилла Ярцева. Властью, данной мне небесами, землей и людьми, объявляю нас мужем и женой.

И под ноги Варваре, рванувшейся ко мне, выпустив Томаса, спланировало белоснежное с золотом свидетельство о заключении брака.

Между нами.