Нездешние

Но тот стоит и бесстрастно разглядывает его. Мэйси не медлит – захлопнув дверь, заперев ее, он бросается в дом.

Все, что оставалось на полу, висит теперь в воздухе. Пол и стены качаются, словно горы грозятся сбросить с себя дом, стряхнуть его в долину. И все комнаты заливает ужасная вонь, запах жуткой гнили, сена и помета.

– Нет, нет! – вопит Мэйси. – Не ты, не здесь! Я тебе ничего не сделал! Оставь меня в покое, прошу!

Он вылетает на лестницу, цепляется за столб и, качнувшись мимо него, скачет вниз по черным мраморным ступеням. Колени протестующе скрипят при каждом прыжке. Этажом выше меркнет свет, оставляет комнаты в темноте, и он слышит за собой шорох, словно тысячи сухих листьев скользят по мостовой.

Этажом ниже все то же самое. Волоски лампочек захлебываются, и все: кресла, столы, лампы – висит в воздухе. Мэйси, обогнув препятствия, кидается к прячущейся под лестницей большой черной двери. Распахнув ее, он всем телом бросается в проем и захлопывает за собой створку.

По ту сторону темно. Тяжело дыша, Мэйси нашаривает выключатели на стене. Наконец нащупав их пальцами, он лупит по всем сразу, и помещение освещается.

Это большой зал со сторонами в двести футов, с яркими люминесцентными лампами, протянувшимися по потолку. В другом месте здесь расположился бы гараж с дорогими модными автомобилями во вкусе хозяина дома. Но гараж мистера Мэйси совершенно пуст. Не считая потолка – одни пустые серые плоскости.

Впрочем, у этого помещения есть одно преимущество: его двери, кроме той, в которую вбежал мистер Мэйси, никогда не отпирались и не использовались. Он здесь как в крепости.

«Как он мог здесь оказаться?» – думает Мэйси. Невозможно. Но ему вспоминается

(приглашение)

череп в коробке… и он начинает понимать, что в Винке действуют механизмы, о которых он и не подозревал. С одним из таких он сейчас столкнулся.

Он прижимается ухом к двери. По ту сторону ничего не слышно, и в щелке под дверью не видно мигающего света. Он гадает, что бы это значило… и тут свет у него над головой мигает совсем слабо, и в помещение вторгается страшный запах, запах нечищеного коровника, навоза и трупов скота, гниющих в сене.

– Нет… – шепчет он.

Он садится, озирается. И видит, что уже не один.

Ровно посередине гаража стоит человек. Он очень высок и стоит неподвижно, свесив руки. На нем грязновато-голубой полотняный костюм, весь вымазанный темным, и на этот костюм нашиты десятки, десятки деревянных кроличьих головок, каждая с большими пристальными глазами и длинными заостренными ушами. На лице его деревянный шлем – или, может быть, племенная маска – грубо вырезанные черты напоминают тупую, кошмарную морду кролика с кривыми, неумело вырезанными ушами. На месте глаз две продолговатые прямоугольные дыры. Где-то за ними, надо полагать, кроются глаза владельца маски, но видна лишь темнота.

Мистер Мэйси падает на колени.

– Нет, – шепчет он. – Нет, нет.

Фигура недвижима, но, когда свет, моргнув, зажигается вновь, он вдруг оказывается ближе, всего в нескольких ярдах.

– Тебя здесь быть не может, – говорит Мэйси. Он сутулится, никнет перед пришельцем. – Ты не мог пройти за нами. Ты не мог быть здесь с самого начала.

Свет снова моргает, и фигура в кроличьем костюме опять приближается, она уже всего в нескольких футах от мистера Мэйси. Тот таращится на тупую деревянную морду, заглядывает в темные прямоугольники глаз и видит…

(растрескавшуюся равнину, красные звезды и огромную черную пирамиду над горизонтом, и вокруг нее тысячи разбитых древних колонн, где некогда люди поклонялись давным-давно сгинувшим созданиям)

(изъеденный шрамами холм, на его вершине искривленное, перекрученное белое дерево, и на ветвях этого дерева множество раздутых гнойных плодов, веками несрываемых, ненужных)

(падение, падение в черноту, навеки)

(столовая гора, резкий жесткий силуэт на звездном небе, и тучи собираются над вершиной, и молнии мечутся между облачными башнями, светящиеся ступени, готовые опуститься к земле)

И, хотя пришелец молчит, мистер Мэйси понимает, что он хочет сказать, и, кажется, видит глаза под маской. Они дики и безумны, полны непостижимой яростью. Руки пришельца толстые, в шрамах, грязные пальцы стиснуты в кулаки. И медленно-медленно сгибаясь в поясе, фигура склоняется к нему.

Мистер Мэйси кричит. Последняя мысль, мелькнувшая в его сознании: «Он был прав. Парсон был прав. Дикарь в Винке. Он был в Винке изначально».

Глава 19