Нездешние

«А что бы это значило? – гадает он на ходу. – Что бы это могло значить?» Мэйси не представляет. Какая дикая идея: умереть, выкашлять свою суть, словно скопившуюся в горле мокроту, и исчезнуть. Где теперь его друг? Что с ним сталось? Куда он ушел? Мэйси все ломает голову.

Не эта ли смерть – и ее разгадка, которой он так отчаянно желает, – вывела Мэйси в полуночные странствия, к тайным жителям Винка, с новостями и размышлениями? Вы слышали, а что вы делали, а кто знал до вас, и как, и почему, почему? Почему они знают, почему не знают, и что происходит, что происходит? Вы знаете? А кто-нибудь знает?

Нет. Они не знают. Они, как и Мэйси, как и город, теперь одиноки.

Веринджера ему недостает, как недоставало бы руки или ноги. Веринджер придавал городу устойчивость, служил рулем, направляющим их суденышко в темном неспокойном море. Это он придумал взять имена горожан. «Разве мы не горожане? – сказал он. – Разве мы теперь не из их числа? Мне кажется, так. Мы часть сообщества. И зваться должны соответственно».

Часть сообщества… Мэйси об этом может только мечтать.

Потому что произошло невероятное: один из них умер. Нет, больше того, – он убит. Как такое могло произойти? Что же это, морю случается всплыть в небеса? А планетам – сталкиваться друг с другом на орбитах? Или можно удержать звезду в ладони?

Нет. Нет. Значит, они не могут умирать.

Но Мэйси немного представляет, как это произошло. Он уверен, что не обошлось без тех людей со стоянки грузовиков – этих пронырливых тварей с маленькими глазками и осторожными движениями. Он это учуял, вынюхал исходящий от них аромат вины и злобы. Они словно вывалялись в нем, как собаки. Кое-кого Мэйси выпугнул из города, и как же это было приятно, особенно с последним. Он никогда не играл с коренными жителями, как иные из них, но как же весело было пробудить одного из дремлющих, чтобы тот принял участие в веселье. Он только одного и хотел

(убить их)

право же, пошутить, просто пошутить.

Хотя сколько раз он твердил, что «Придорожный» надо полностью блокировать и даже задержать его сотрудников. Они – угроза, пятно на их мирном городке. Особенно с тех пор, как взялись доставлять это снадобье, героин. Но отговорил его не кто иной, как Веринджер.

«Пусть их, – сказал он. – Маленькие люди наживают маленькие деньги на маленьких пороках. Они нас не касаются. А вздумай мы что-то предпринять, привлечем внимание, которое нам совершенно ни к чему».

Какая ирония в том, что жизнь у него отняли те, кого он защищал.

В том-то и загадка, воющая и рычащая, дурацкая загадка. Как люди – такие бедные, глупые, неразумные – умудрились убить одного из них? Разве не было с самого начала сказано, возведено в закон, что они не умирают? Они не способны ни причинить вреда, ни погибнуть,

(о, мать, где ты)

пока они здесь.

Конечно же, ответ дал тот, от кого Мэйси меньше всего его ожидал. Почти все тайные жители Винка повели себя одинаково: дрожали, тряслись, сами задавали множество вопросов, и в конце концов признавали, что ничего не знают, и умоляли Мэйси, пожалуйста, дать им знать, если найдет ответ.

(Но как тревожно было, когда кто-то не отвечал на его призыв, когда пещеры, каньоны и сухие колодцы, к которым он приходил и обращался, молчали, не отвечая на его зов, сколько он ни ожидал их явления – в шорохе чешуи, в журчании подземных вод, – не замечали его, не присоединялись к его обращению.) Сейчас он гадает – куда они подевались? Бежали? Или так перепуганы, что головы не смеют высунуть из обустроенных себе жилищ?

От старого Парсона Мэйси ждал того же, что от других, – может, даже желал, чтобы тот повел себя так же, потому что Мэйси никогда не любил старика Парсона, презиравшего все, чего они стремились достичь в Винке.

К его огорчению, Парсон ничего подобного не сделал. Он помолчал, подумал и сказал: «Верно, что никому из нас не позволено убивать другого. Или, вернее, мы это обещали, прежде чем перейти сюда. Но все ли обещали, Мэйси?»

«Как же иначе, – сказал Мэйси. – Если бы не обещали, нас бы сюда не допустили. Мы бы остались там. Значит, каждый из нас дал слово».

А Парсон сказал: «А что, если в Винке есть кто-то, кто… как тут говорят? – прошмыгнул с нами? Кто-то, живущий втайне или неспособный выбраться из того, что он есть?»

Мэйси сказал: «Такого не может быть. Кроме нас, никого нет. Все они всегда были нами, только нами и никем иным».

Парсон сказал: «Но это не так. Был иной. Еще до нас. Даже до меня и мистера Первого. Разве не так?»

Сперва мистер Мэйси растерялся. Что за бред? Старикашка свихнулся от одиночества.

А потом он сообразил, на что намекает старик, и когда эта мысль проникла в его разум, он побелел как полотно. И сказал: «Нет… нет, наверняка ты ошибаешься».

Парсон только плечами пожал.

Мэйси сказал: «Это должно быть ошибкой. Его здесь быть не может. Просто не может».